1. Краткая биография
Узнадзе Дмитрий Николаевич (1886—1950) — грузинский психолог и философ, один из основоположников психологической науки в Грузии, создатель психологической школы установки. Доктор философии (1909), профессор. Действительный член АН ГССР со дня ее основания (1941), член Президиума общественных наук Академии. Организатор и директор Института психологии АН ГССР (1941—1950), названный в 1950 г. его именем.
Заслуженный деятель науки Грузии (1946).
За участие в революционном движении был исключен из последнего класса гимназии. Образование по философии получил в Лейпцигском университете (1909), где занимался у В. Вундта, И. Фолькельта, П. Барта. Здесь в 1907 г. за труд, посвященный философии Г. Лейбница, получил премию, в 1909 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Метафизическое мировоззрение В. Соловьева». В 1913 г. экстерном окончил историко-филологический факультет Харьковского университета. Профессиональную научную и преподавательскую деятельность начал в 1910 г. Создал первую в Грузии женскую школу с преподаванием на грузинском языке (1915).
Был одним из организаторов Тбилисского Государственного университета (1918), где заведовал созданной им кафедрой психологии и психологической лабораторией (1918-1950).
В 1927 г. по его инициативе было организовано Общество психологов Грузии. Создал кафедры психологии и руководил ими в педагогических институтах г. Кутаиси (1932-1940) и г. Сухуми (1938-1940).
В годы ВОВ работал при госпитале в реабилитационном патопсихологическом кабинете. В 1943 г. — возглавил организованный им институт психологии АН ГССР, которым руководил до последних дней своей жизни.
Узнадзе — автор широко известной общепсихологической теории установки, объясняющей особенности бессознательных процессов, целесообразной деятельности, а также закономерности социального поведения человека. Предпосылкой его теории был философско-психологический анализ трудов В. Соловьева, А. Бергсона, Г. Лейбница. При этом психологию трактовал как науку о целостной духовной личности, мотивы и поступки которой могут носить неосознаваемый характер.
В 1920-е гг. разработал основы общепсихологического учения об установке (явление установки было открыто немецким психологом Л. Ланге в 1888 г. при изучении ошибок восприятия).
Узнадзе — автор многочисленных исследований в различных областях психологии. Им выполнены теоретико-экспериментальные исследования, посвященные вопросам мышления, речи, внимания, воли. Особое внимание он уделял исследованиям языка, образования понятий, наименования, постижения значений. В сфере его интересов находились также проблемы методологии и истории психологии. Он разрабатывал вопросы психотехники, педологии, возрастной и педагогической психологии, зоопсихологии. Внес существенный вклад в развитие философской и педагогической мысли Грузии. Узнадзе автор трудов: «Анри Бергсон», 1920; «Основы экспериментальной психологии», 1934; «К психологии установки», 1938; «Общая психология», 1940; «Психология ребенка», 1947; «Экспериментальные основы психологии установки», 1949; «Психологические исследования», М., 1966; «Труды», т 1-6, Тб., 1966-67 (на грузинском языке).
Психология установки Д.Н.Узнадзе
... представлять собой разновидности одного и того же феномена. Установка как основа этих иллюзий... Мы видим, что везде, во ... ставить и разрешать задачи. Эта установка, будучи целостным состоянием, ложится в основу совершенно определенных психических явлений, возникающих ... определенную сторону на определенную активность. Словом, это, скорее, установка субъекта как целого, чем какое-нибудь из его ...
2. Концепция личности Д.Н. Узнадзе
Стержневым предметом исследований Д.Н. Узнадзе на кафедре психологии и в лаборатории экспериментальной психологии в университете в Тбилиси была экспериментальная психология установки. Результаты исследований были опубликованы в обобщающей работе «Экспериментальные основы психологии установки», вышедшей накануне его смерти в 1949г.
Экспериментально изучая различного рода иллюзии, Д.Н. Узнадзе пришел к выводу, что решающая роль в их возникновении принадлежит так называемой установке. Он подчеркивал, что установка это «целостное состояние субъекта», его целостная направленность в определенную сторону, на определенную активность.
Согласно концепции Узнадзе в случае «наличия какой-нибудь потребности и ситуации ее удовлетворения в субъекте возникает специфическое состояние, которое можно охарактеризовать как установку — склонность, направленность, готовность к совершению определенной деятельности, направленной на удовлетворение актуальной потребности». Таким образом, установка, выражает готовность человека к активности, определяет его направленность и избирательность поведения. Установка как динамическое состояние включает в себя как момент мотивации, так и момент направленности.
По мнению Д.Н. Узнадзе установка регулирует поведение на двух уровнях регуляции психической активности: бессознательном и сознательном. Поведение на бессознательном или импульсивном уровне осуществляется на основе импульсивной (моментной) установки практического поведения целостного состояния индивида, которое возникает под действием ситуации, с одной стороны, и импульсов актуализированной потребности — с другой. Условиями такого поведения являются наличие потребности и ситуации ее реализации.
На сознательном уровне наличная ситуация становится предметом познания субъекта. Этот процесс Узнадзе назвал объективацией. Необходимость в ней возникает при задержке удовлетворения актуальной потребности в связи с изменившейся обстановкой, в результате чего перед субъектом встает вопрос о дальнейшей программе поведения. Ведущая роль при этом переходит от установки к «активированному на основе объективации мышлению». Иными словами, возникшая перед индивидом проблемная ситуация требует от него потребности познания (объективации) ее. Результатом объективации становится установка теоретического поведения или установка познания, которая составляет основу теоретической, познавательной деятельности субъекта.
Обобщая, можно сказать, что в теории Узнадзе важно то, что сознание человека фрагментарно, а установка охватывает всю психику целиком, оставаясь при этом неосознанной. Установка является наиважнейшим в определении деятельности человека. Предшествуя сознательной деятельности, установка направляет личность. Установка не проявляет себя в сознании, а направляет деятельность сознания, связанную с удовлетворением тех или иных человеческих потребностей.
Cоциальные установки
... установок, как их понимал Узнадзе, и сферу действия «социальных установок». В концепции Узнадзе «установка является целостным динамическим состоянием субъекта, состоянием готовности к определенной активности, состоянием, которое обусловливается двумя факторами: потребностью субъекта ... для нее предмет деятельности. Предпринята попытка интерпретировать социальную установку в этом контексте как ...
Установка определяет человеческую деятельность и является источником множества характеристик деятельности. Внешне он и представляются случайными, но тем не менее все они интегрированы единой установкой и неразрывно взаимосвязаны. Установка вносит порядок во внутреннюю психологическую сферу, а также и во внешнюю среду как ее воспринимает человек. При этом внешняя среда представляется как поле деятельности индивида, а сам индивид, как субъект деятельности.
3. Учение об установке Д.Н. Узнадзе
Установка в контексте концепции Д.Н. Узнадзе, во-первых, касается вопроса реализации простейших физиологических потребностей человека. Она объясняется как бессознательное, что исключает применение этого понятия к изучению наиболее сложных, высших форм человеческой деятельности. Тем не менее, это имеет большое значение в разработке проблем на общепсихологическом уровне, так же как и возможность развития этих идей в социальной психологии.
Не существует почти ни одной более или менее значительной сферы отношения субъекта к действительности, в которой участие установки было бы вовсе исключено. Установка, касаясь материала, получаемого объектом при помощи всех его реципирующих органов, должна быть понимаема не как их специальная функция, а как общее состояние индивида… Она должна представлять собой скорее некоторое общее состояние, которое касается не отдельных каких-нибудь органов субъекта, а деятельности его как целого — так определяет понятие установки Д.Н. Узнадзе.
По мнению Узнадзе, установка лежит вне сферы сознания. “Помимо сознательных психических процессов, существуют и в известном смысле “внесознательные”, что, однако, не мешает им играть очень существенную роль. В нашем случае эту роль играет установка, которую мы предварительно, в состоянии гипнотического сна, фиксировали у наших испытуемых. Она, эта установка, в наших опытах ни разу не являлась содержанием сознания. Тем не менее, она оказывалась, несомненно, в силах действовать на него: объективно равные шары переживались как определенно неравные. Таким образом, мы можем утверждать, что наши сознательные переживания могут находиться под определенным влиянием наших установок, которые со своей стороны вовсе не являются содержаниями нашего сознания”.
Узнадзе не говорит о том, что установка бессознательна, хотя данное заключение и напрашивается само собой. С толкованием бессознательного Фрейдом Узнадзе не согласен ввиду того, что, как полагает Узнадзе, у Фрейда разница между сознательным и бессознательными процессами в основном сводится к тому, что эти процессы, будучи по существу одинаковыми, различаются лишь тем, что первый из них сопровождается сознанием, в то время как второй — нет. Что же касается их самих, то их структура и природа — одинаковы в обоих случаях. В данном ракурсе становится ясно, что бессознательные процессы, которые играют столь существенную роль, например, при психических заболеваниях, могут стать сознательными сначала для психоаналитика, а потом, в определенных случаях, и для самого больного. С переживаниями больного не происходит по факту, ничего нового: какая-то часть их не освещалась у него лучами сознания, теперь она освещается этими лучами и этого в основном достаточно для того, чтобы больной стал вполне здоровым человеком.
Роль деятельности в психическом развитии ребенка
... психического развития под влиянием видов ведущей деятельности. 3) рассмотреть каждый вид деятельности ребенка. 4) изучить теоретические аспекты влияния деятельности на психическое развитие ребенка. 1. Деятельность и ее виды. Понятие «ведущая деятельность» Деятельность субъекта является тем содержательным процессом, в ...
У Узнадзе же сознание фрагментарно, а установка охватывает всю личность целиком. Установка является самым важным моментом в деятельности человека, самым основным, на котором она — эта деятельность — вырастает. Установка находится в существенной зависимости от условий, в которых она возникает, определяется и фиксируется в них, то в таком случае придется признать, что она ни в какой степени не относится к разряду раз навсегда данных, неизменных категорий. Если судить об установке по характеру условий, необходимых для ее возникновения, то не подлежит сомнению, что она не может относиться к категории врожденных, раз и навсегда данных сущностей, потому что как понятие потребности, так и среды относятся к группе явлений, зависимых от постоянно меняющихся условий существования организма. Следовательно, уже одного анализа условий возникновения установки достаточно для того, чтобы видеть, что раз навсегда разграниченных, фаталистически предопределенных установок не существует. Расширение области человеческих установок в принципе не имеет предела.
Узнадзе считает исходным пунктом психологии самих индивидов. “В активные отношения с действительностью вступает непосредственно сам субъект, но не отдельные акты его психической деятельности и, если принять в качестве исходного положения этот несомненный факт, тогда бесспорно, что психология, как наука, должна исходить не из понятия отдельных психических процессов, а из понятия самого субъекта, как целого, который, вступая во взаимоотношения с действительностью, становится принужденным прибегнуть к помощи отдельных психических процессов. Конечно, первичным в данном случае является сам субъект, а его психическая активность представляет собой нечто производное”.
Задача психологии, во-первых, в изучении “живой действительности человеческой деятельности”, и только затем в изучении нашего познания, наших чувств, нашей воли. В этом случае психология будет представляться нам как наука о конкретной душевной жизни субъекта, а не как наука об абстрактных, так называемых душевных явлениях.
В случаях наличия потребности и ситуации ее удовлетворения, в субъекте возникает специфическое состояние, которое можно характеризовать как склонность, как направленность, как готовность его к совершению акта, могущего удовлетворить эту потребность. Мы можем заключить, что деятельность человека может быть активирована помимо участия его отдельных, сознательных психических функций, помимо его познавательных, эмоциональных и волевых актов, — может быть активирована на базе его установки, выражающей не какие-нибудь из отдельных психических функций, а состояние всего субъекта, как такового.
В каждом отдельном случае при наличии у субъекта какой-то потребности и ситуации ее удовлетворения у него появляется готовность, тенденция или — еще лучше — установка к определенной активности, которая может дать ему удовлетворение. Установка является образом действия субъекта в каждый данный момент его деятельности, целостным состоянием, принципиально отличающимся от всех его дифференцированных психических сил и способностей.
Теория установки Узнадзе
... по объему, причем один (например, меньший) — в правую, а другой (больший) — в левую руку. Через определенное число повторных воздействий (обычно через 10-15 воздействий) субъект получает в ... ее удовлетворения. Общее учение об установке Концепция личности Узнадзе строится на понятии установки", которую он считал гл. психол. образованием. Установка считается основным регулятивным механизмом поведения ...
Обращаясь к изучению установки, нужно иметь в виду, что во всякой ситуации разрешения задачи, прежде всего, реагирует субъект, как целое, а не как носитель отдельных психофизических сил, являющихся средствами при разрешении стоящих перед ним задач. Активность личности, ее деятельность для разрешения задач представляет собой ни что иное, как процесс реализации ее установки.
Установка предшествует сознательным психическим процессам человека, она представляет собою факт из области той сферы человеческой активности, которую до настоящего времени называют сферой бессознательной психики. Установка представляет собою состояние личности, а не какую-либо из ее частных психических функций, имеющих местное распространение и соответствующее этому значение.
Итак, установка — это не частный психический феномен в ряду других феноменов, а нечто целостное, характеризующее, личностное состояние субъекта. Установка не может быть отдельным актом сознания субъекта, она лишь образ его состояния, как целого. Поэтому можно полагать, что, если что-то у нас протекает действительно бессознательно, так это в первую очередь наша установка. Бессознательное действительно существует у нас, но это бессознательное ни что иное, как установка субъекта. Следовательно, считает Узнадзе, понятие бессознательного перестает быть отныне лишь отрицательным понятием (по мнению Узнадзе это имеет место в учении Фрейда), оно приобретает целиком положительное значение и должно разрабатываться в науке на основе обычных методов исследования.
Результаты опытов, проведенных в школе Узнадзе, ясно свидетельствуют о том, что неосознаваемая психическая деятельность скрытым образом «соучаствует» как предпосылка и регулирующий фактор в становлении любой формы активности сознания.
Концепция установки Д.Н. Узнадзе дополняет анализ поведения тем, что установка, как переменная, считается промежуточной именно в смысле специфического уровня и формы отражения реальной действительности. Выстраивается цепочка: стимул — установка — реакция. Реакции индивида, наряду с действующими стимулами, определяются еще и промежуточной переменной — установкой, расположенной между стимулом и реакцией.
Установка — понятие единицы целостно-личностного измерения, к которому сводится действующий субъект в каждый момент его активности. В каждый момент деятельности индивида избирательно-направленные процессы его восприятия, памяти, воображения, решения задачи и т.д., проявляя определенную внутреннюю связность и последовательность, выступают как процессы, управляемые единой промежуточной переменной — готовностью к определенной форме реагирования — установкой.
Как отмечал Г. Олпорт, без такой направляющей установки индивид был бы растерян и сбит с толку. Никакая деятельность не может актуализироваться без готовности к определенной форме реагирования, побуждающей его действовать именно таким образом, а не каким-то иным. Индивид постольку является субъектом деятельности, поскольку он подготовлен к ней. Это значит, что реакция осуществляется не по принципу стимул-реакция, а как преломленная через всю систему психической организации индивида, т.е. реакция выглядит как «обобщенный ответ».
Социально-педагогическая поддержка профессионального становления ...
... Социально-педагогическая поддержка профессионального становления студентов из числа детей-сирот". Объект исследования, Предмет исследования Цель - определить условия социально-педагогической поддержки профессионального становления студентов из числа ... специалиста к работе, вхождение во многие тонкости работы; интернал ... самоопределение, приобретение профессионального опыта, развитие свойств и ...
В то же время «система психической организации», «система-индивид» не дана субъекту непосредственно как факт сознательных переживаний. Направляющую активность установки мы никогда непосредственно не переживаем. Лишь наблюдая за возникновением, течением и угасанием «эффекта» установки, мы судим о ее закономерностях и динамике. Выражая собой порядок, организацию, установка является основой определенности поведения, поэтому, если установка не реализуется, нарушается порядок в организации переживаний и действий субъекта, имеющих место при осуществлении деятельности, в них возникают дезорганизация и конфликты.
Установка — фактор, всегда исходно ориентированный негэнтропически, т.е. чтобы минимализировалась вероятность возникновения «беспрорядка» как в отношениях между человеком и миром, так и в душевной жизни самого человека. Можно привести много примеров того, что «закономерные изменения установок — это одновременные изменения обуславливаемых установками значений… преобразования значимости для субъекта тех или иных аспектов окружающего мира».
В ответах личности, например, на возникновение неблагоприятных для нее обстоятельств улавливаются закономерности «психологической защиты» как разнообразные формы специфической перестройки личностных установок, изменяющие значимость для субъекта («личностный смысл») того, что его окружает. В теории Узнадзе особую важность имеют понятия “потребность” и “ситуация”. Эти понятия рассматриваются как образующие факторы установки. Потребность и ситуация как предпосылки установки предшествуют ей в логическом смысле, а не реально, во времени. Уже сам факт нахождения живого существа в той или иной среде в силу его биологической сущности непременно предполагает наличие постоянной связи, взаимодействия индивида со средой.
Это взаимодействие в конкретных условиях преобразует индивида в субъекта определенного поведения, т.е. формирует соответствующую установку, а это значит, что, с одной стороны, среда преобразуется, структурируется (как в физическом, так и в психологическом смысле) в виде ситуации (что-то выделяется, четко воспринимается, приобретает большее значение для субъекта, что-то оттесняется, искажается, не воспринимается и т.д., а в целом, среда, в зависимости от конкретногосостояния субъекта, наделяется определенным смыслом); с другой стороны, одновременно со структуризацией внешней среды происходит структурирование внутренней, психической сферы (актуализируются определенные потребности, те или иные психические содержания, активируются определенные психические функции, когнитивные и диспозиционные образования и т.д.).
Другими словами, так же как и установка определяется внешними и внутренними факторами, сами эти факторы не существуют сами по себе, а выделяются на основе взаимодействия внутренних и внешних детерминант одновременно в самом процессе формирования установки.
4 . Постановка проблемы установки в концепции Д.Н. Узнадзе
Узнадзе проводил целую серию экспериментальных исследований с целью изучить устойчивость установки, ее необратимость на определенном промежутке времени. Рассмотрим исследования, описанные им в «Общем учении об установке»:
«1).
Оптические иллюзии
... выводы. Научная новизна: Была проведена классификация оптических иллюзий. Глава I . Объяснение оптических иллюзий с точки зрения физики, биологии, психологии. ... ничего ни известно о механизме воображения, в том числе о его анатомо-физиологической основе. Даже то, ... показалось сомнительным, чтобы гора могла притягивать автомобили. Для проверки произвели нивелировку этого участка дороги. Результат ...
Иллюзия объема. Возьмем два разных по весу, но совершенно одинаковых в других отношениях предмета — скажем, два шара, которые отчетливо отличались бы друг от друга по весу, но по объему и другим свойствам были бы совершенно одинаковы. Если предложить эти шары испытуемому с заданием сравнить их между собой по объему, то, как правило, последует ответ: более тяжелый шар — меньше по объему, чем более легкий. Причем иллюзия эта обычно выступает тем чаще, чем значительнее разница по весу между шарами. Нужно полагать, что иллюзия здесь обусловлена тем, что с увеличением веса предмета обычно увеличивается и его объем, и вариация его по весу, естественно, внушает субъекту и соответствующую вариацию его в объеме.
Но экспериментально было бы продуктивнее разницу объектов по весу заменить разницей их по объему, т. е. предлагать повторно испытуемому два предмета, отличающихся друг от друга по объему, причем один (например, меньший) — в правую, а другой (больший) — в левую руку. Через определенное число повторных воздействий (обычно через 10-15 воздействий) субъект получает в руки пару равных по объему шаров с заданием сравнить их между собой. И вот оказывается, что испытуемый не замечает, как правило, равенства этих объектов; наоборот, ему кажется, что один из них явно больше другого, причем в преобладающем большинстве случаев в направлении контраста, т. е. большим кажется ему шар в той руке, в которую в предварительных опытах он получал меньший по объему шар. При этом нужно заметить, что явление это выступает в данном случае значительно сильнее и чаще, чем при предложении неодинаковых по весу объектов. Бывает и так, что объект кажется большим в другой руке, т. е. в той, в которую испытуемый получал больший по объему шар.
В этих случаях мы говорим об ассимилятивном феномене. Так возникает иллюзия объема.
Но объем воспринимается не только гаптически, как в этом случае; он оценивается и с помощью зрения. Спрашивается, как обстоит дело в этом случае.
Мы давали испытуемым на этот раз тахистоскопически пару кругов, из которых один был явно больше другого, и испытуемые, сравнив их между собою, должны были указать, какой из них больше. После достаточного числа (10-15) таких однородных экспозиций мы переходили к критическим опытам — экспонировали тахистоскопически два равновеликих круга, и испытуемый, сравнив их между собою, должен был указать, какой из них больше.
Результаты этих опытов оказались следующие: испытуемые воспринимали их иллюзорно; причем иллюзии, как правило, возникали почти всегда по контрасту. Значительно реже выступали случаи прямого, ассимилятивного характера. Мы не приводим здесь данные этих опытов. Отметим только, что число иллюзий доходит почти до 100% всех случаев.
2).
Иллюзия силы давления. Но, наряду с иллюзией объема, мы обнаружили и целый ряд других аналогичных с ней феноменов и прежде всего иллюзию давления (1929 г.).
Испытуемый получает при посредстве барестезиометра одно за другим два раздражения — сначала сильное, потом сравнительно слабое. Это повторяется 10-15 раз. Опыты рассчитаны на то, чтобы упрочить в испытуемом впечатление данной последовательности раздражений. Затем следует так называемый критический опыт, который заключается в том, что испытуемый получает для сравнения вместо разных два одинаково интенсивных раздражения давления.
Результаты этих опытов показывают, что испытуемому эти впечатления, как правило, кажутся не одинаковыми, а разными, а именно: давление в первый раз ему кажется более слабым, чем во второй раз. Табл. 1, включающая в себя результаты этих опытов, показывает, что число таких восприятий значительно выше, чем число адекватных восприятий.
Таблица 1.
+ число случаев контраста; — число ассимиляции; = число адекватных оценок; ? число неопределенных ответов. То же значение имеют эти знаки и во всех нижеследующих таблицах.
Нужно заметить, что в этих опытах, как и в предыдущих, мы имеем дело с иллюзиями как противоположного, так и симметричного характера: чаще всего встречаются иллюзии, которые сводятся к тому, что испытуемый оценивает предметы критического опыта, т. е. равные экспериментальные раздражители как неодинаковые, а именно: раздражение с той стороны, с которой в предварительных опытах он получал более сильное впечатление давления, он расценивает как более слабое (иллюзия контраста).
Но бывает в определенных условиях и так, что вместо контраста появляется феномен ассимиляции, т. е. давление кажется более сильным как раз в том направлении, в котором и в предварительных опытах действовало более интенсивное раздражение.
Мы находим, что более 60 % случаев оценки действующих в критических опытах равных раздражений давления нашими испытуемыми воспринимается иллюзорно. Следовательно, не подлежит сомнению, что явления, аналогичные с иллюзиями объема, имели место и в сфере восприятия давления, существенно отличающегося по структуре рецептора от восприятия объема.
3).
Иллюзия слуха. Наши дальнейшие опыты касаются слуховых впечатлений. Они протекают в следующем порядке: испытуемый получает в предварительных опытах при помощи так называемого «падающего аппарата» (Fallaparat) слуховые впечатления попарно, причем первый член пары значительно сильнее, чем второй член той же пары. После 10-15 повторений этих опытов следуют критические опыты, в которых испытуемые получают пары равных слуховых раздражений с заданием сравнить их между собой.
Результаты этих опытов суммированы в табл. 2, которая показывает, что в данном случае число иллюзий доходит до 76%. Следует заметить, что здесь, как, впрочем, и в опытах на иллюзию давление, число ассимилятивных иллюзий выше, чем это бывает обыкновенно; зато, конечно, значительно ниже число случаев контраста, которое в других случаях нередко поднимается до 100%. Нужно полагать, что здесь играет роль то, что в обоих этих случаях мы имеем дело с последовательным порядком предложения раздражений, т. е. испытуемые получают раздражения одно за другим, но не одновременно, с заданием сравнить их между собой, и нами замечено, что число ассимиляции значительно растет за счет числа феноменов контраста. Ниже мы попытаемся объяснить, почему это бывает так.
Цифры, полученные в этих опытах, не оставляют сомнения, что случаи феноменов, аналогичных с феноменом иллюзий объема, имеют место и в области слуховых восприятий.
Таблица 2.
4).
Иллюзия освещения. Еще в 1930 г. я имел возможность высказать предположение, что явления начальной переоценки степени освещения или затемнения при светлостной адаптации могут относиться к той же категории явлений, что и описанные нами выше иллюзии восприятия, В дальнейшем это предположение было проверено в моей лаборатории следующими опытами: испытуемый получает два круга для сравнения их между собой по степени их освещенности, причем один из них значительно светлее, чем другой, В предварительных опытах (10-15 экспозиций) круги эти экспонируются испытуемым в определенном порядке: сначала темный круг, а затем — светлый. В критических же опытах показываются два одинаково светлых круга, которые испытуемый сравнивает между собой по их освещенности. Результаты опытов, как показывает табл. 3, не оставляют сомнения, что в критических опытах, под влиянием предварительных, круги не кажутся нам одинаково освещенными: более чем в 73% всех случаев они представляются нашим испытуемым значительно разными. Итак, феномен наш выступает и в этих условиях.
Таблица 3
5).
Иллюзия количества. Следует отметить, что при соответствующих условиях аналогичные явления имеют место и при сравнении между собой количественных отношений. Испытуемый получает в предварительных опытах два круга, из которых в одном мы имеем значительно большее число точек, чем в другом. Число экспозиций колеблется и здесь в пределах 10-15… В критических опытах испытуемый получает опять два круга, но на этот раз число точек в них одинаковое. Испытуемый, однако, как правило, этого не замечает, и в большинстве случаев ему кажется, что точек в одном из этих кругов заметно больше, чем в другом, а именно больше в том круге, в котором в предварительных опытах он видел меньшее число этих точек.
Таким образом, феномен той же иллюзии имеет место и в этих условиях.
6).
Иллюзия веса. Фехнер в I860 г., а затем Г. Мюллер и Шуман в 1889 г. обратили внимание еще на один, аналогичный нашим, феномен, ставший затем известным под названием иллюзии веса. Он заключается в следующем: если давать испытуемому задачу повторно, несколько раз подряд, поднять пару предметов заметно неодинакового веса, причем более тяжелый правой, а менее тяжелый левой рукой, то в результате выполнения этой задачи у него вырабатывается состояние, при котором и предметы одинакового веса начинают ему казаться неодинаково тяжелыми, причем груз в той руке, в которую предварительно он получал более легкий предмет, ему начинает казаться чаще более тяжелым, чем в другой руке.
Мы видим, что по существу то же явление, которое было указано нами в ряде предшествующих опытов, имеет место и в области восприятия веса.
Если просмотрим все эти опыты, увидим, что, в сущности, всюду в них мы имеем дело с одним и тем же явлением: все указанные здесь иллюзии имеют один и тот же характер — они возникают в совершенно аналогичных условиях и, следовательно, должны представлять собой разновидности одного и того же феномена. Поэтому теория Мюллера, построенная специально с целью объяснения одного из указанных явлений, именно иллюзии веса, не может в настоящее время считаться удовлетворительной. Она имеет в виду специфические особенности восприятия веса и, конечно, для объяснения иллюзий других чувственных модальностей должна оказаться несостоятельной.
В самом деле! Мюллер рассуждает следующим образом: когда мы даем испытуемому в руки несколько раз по паре неодинаково тяжелых предметов, то в конце концов у него вырабатывается привычка для поднимания первого, т. е. более тяжелого, члена нары мобилизовать более сильный мускульный импульс, чем для поднимания второго члена пары. Если же теперь, после повторения этих опытов достаточное число раз (10-15), дать тому же испытуемому в каждую руку по предмету одинакового веса, то предметы эти будут казаться ему опять неодинаково тяжелыми. Ввиду того что у него выработалась привычка правой рукой поднимать более тяжелый предмет, он мобилизует при поднимании тяжести этой рукой более сильный импульс, чем при поднимании другой рукой. Но раз в данном случае фактически приходится поднимать предметы одинакового веса, то, понятно, мобилизованный в правой руке импульс к более тяжелому «быстрее и легче отрывает» тяжесть с подставки, чем это имеет место с левой стороны, и тяжесть справа легче «летит вверх», чем тяжесть слева.
Психологическую основу иллюзии, следовательно, следует полагать, согласно этой теории, в переживании быстроты поднимания тяжести: когда она как бы «летит вверх», она кажется легкой, когда же, наоборот, она поднимается выше медленно, то она как бы «прилипает к подставке» и переживается как более тяжелый предмет. Такова теория Мюллера.
Мы видим, что решающее значение, согласно этой теории, имеет впечатление «взлета вверх» или «прилипания» тяжести к подставке: без этих впечатлений мы не чувствовали бы различия между обеими тяжестями — иллюзия бы не имела места.
Но ведь явления этого рода мы можем переживать лишь в случаях поднимания тяжестей, т. е. там, где имеет смысл говорить о впечатлениях «взлета вверх» или «прилипания к подставке». Между тем по существу то же явление, как мы видели, имеет место и в ряде случаев, где о впечатлениях этого рода и речи не может быть. Так, мы имеем дело с иллюзиями объема, силы давления, слуха, освещения, количества, словом, с иллюзиями, которые по существу нужно трактовать как разновидности одного и того же явления, не имеющего существенной или вовсе никакой связи с какими-нибудь определенными периферическими процессами. Оставаясь одним и тем же феноменом, в тактильной сфере она становится иллюзией давления, в зрительной — иллюзией объема, в мускульной — иллюзией веса и т. д. По существу же она остается одним и тем же феноменом, для понимания сущности которого особенности отдельных чувственных модальностей, в которых он проявляется, существенной роли не играют. Поэтому совершенно ясно, что для объяснения этого феномена мы должны отвлечься от теории Мюллера и искать его в другом направлении.
И вот прежде всего возникает вопрос: что находим мы общего, в условиях наших опытов, в деятельности отдельных сенсорных модальностей, что можно было бы признать общей основой, на которой вырастают констатированные нами аналогичные друг другу явления иллюзии?
В психологической литературе мы встречаем теорию, которая, казалось бы, вполне отвечает поставленному здесь нами вопросу. Это — теория «обманутого ожидания». Правда, при ее разработке упомянутые нами аналоги иллюзии веса были еще не известны: они были впервые опубликованы нами в связи с проблемой об основах данной иллюзии позднее. Тем больше внимания заслуживает эта теория сейчас, когда наличие этих аналогов определенно указывает, что в основе интересующих здесь нас феноменов должно лежать нечто, имеющее, по существу, лишь формальное значение и потому могущее оказаться годным для объяснения тех случаев, которые, касаясь материала различных чувственных модальностей, столь сильно отличаются друг от друга со стороны содержания.
Теория «обманутого ожидания» пытается объяснить иллюзию веса следующим образом: в результате повторного поднимания тяжестей (или же для объяснения наших феноменов мы могли бы сейчас добавить — повторного воздействия зрительного, слухового или какого-либо другого впечатления) у испытуемого вырабатывается ожидание, что в определенную руку ему будет дан всегда более тяжелый предмет, чем в другую, и когда в критическом опыте он не получает в эту руку более тяжелого предмета, чем в другую, его ожидание оказывается обманутым, и он, недооценивая вес полученного им предмета, считает его более легким. Так возникает, согласно этой теории, впечатление контраста веса, а в соответствующих условиях и другие обнаруженные нами аналоги этого феномена.
Нет сомнения, что теория эта имеет определенное преимущество перед мюллеровской, поскольку она в основе признает возможность проявления наших феноменов всюду, где только может идти речь об «обманутом ожидании», следовательно, не только в одной, но и во всех наших чувственных сферах. Наши опыты именно и показывают, что интересующая здесь нас иллюзия не ограничивается сферой одной какой-нибудь чувственной модальности, а имеет значительно более широкое распространение.
Тем не менее принять эту теорию не представляется возможным. Прежде всего, она малоудовлетворительна, поскольку не дает никакого ответа на существенный в нашей проблеме вопрос — вопрос о том, почему, собственно, в одних случаях возникает впечатление контраста, а в других — ассимиляции. Нет никаких оснований считать, что субъект действительно «ожидает», что он и в дальнейшем будет получать то же соотношение раздражителей, какое он получал в предварительных опытах. На самом деле такого «ожидания» у него не может быть, хотя бы после того, как выясняется после одной-двух экспозиций, что он получает совсем не те раздражения» которые он, быть может, действительно «ожидал» получить. Ведь в наших опытах иллюзии возникают не только после одной-двух экспозиций, но и далее.
Но и независимо от этого соображения теория «обманутого ожидания» все же должна быть проверена, и притом проверена, если возможно, экспериментально; лишь в этом случае можно будет судить окончательно о ее приемлемости».
Узнадзе провел специальные опыты, которые должны были разрешить интересующий здесь нас вопрос о теоретическом значении переживания «обманутого ожидания». В данном случае он использовал состояние гипнотического сна, поскольку оно предоставлял в его распоряжение выгодные условия для разрешения поставленного вопроса. Дело в том, что факт рапорта, возможность которого представляется в состоянии гипнотического сна, и создает эти условия. Д. Узнадзе гипнотизировал испытуемых и в этом состоянии проводил на них предварительные опыты.
Он давал им в руки обычные шары — один большой, другой — малый и заставлял их сравнивать эти шары по объему между собой. По окончании опытов, несмотря на факты обычной постгипнотической амнезии, все же специально внушал испытуемым, что они должны основательно забыть все, что с ними делали в состоянии сна. Затем отводил испытуемого в другую комнату, там будили его и через некоторое время, в бодрствующем состоянии, проводил с ним критические опыты, т. е. давал в руки равные по объему шары с тем, чтобы испытуемый сравнил их между собой.
Испытуемые почти во всех случаях находили, что шары эти неравны, что шар слева (т.е. в той руке, в которую в предварительных опытах во время гипнотического сна они получали больший по объему шар) заметно меньше, чем шар справа.
Таким образом, не подлежит сомнению, что иллюзия может появиться и под влиянием предварительных опытов, проведенных в состоянии гипнотического сна, т. е. в состоянии, в котором и речи не может быть ни о каком «ожидании». Ведь совершенно бесспорно, что испытуемые не имели ровно никакого представления о том, что с ними происходило во время гипнотического сна, когда над ними проводились критические опыты, и «ожидать» они, конечно, ничего не могли. Бесспорно, теория «обманутого ожидания» оказывается несостоятельной для объяснения явлений наших феноменов.
5. Установка как основа иллюзий
В таком случае что, если не «ожидание», определяет поведение человека в экспериментах, рассмотренных выше? Видно, что во всех этих опытах решающая роль — не то, что специфично для условий каждого из них, не материал в особых условиях этих задач, не то обстоятельство, что в одном случае речь идет об объеме, а в другом — о весе, давлении, степени освещения или количестве. Нет, решающую роль в этих задачах играет как раз то, что является общим для них всех, что объединяет, а не разъединяет их.
Естественно, на основании столь разнородных по содержанию задач могло возникнуть одно и то же решение только в том случае, если бы все они касались одного и того же, чего-то общего, представленного в своеобразной форме в каждом отдельном случае. И действительно, во всех этих задачах вопрос сводится к определению количественных отношений: в одном случае спрашивается относительно взаимного отношения объемов двух шаров, в другом — относительно силы давления, веса, количества. Словом, во всех случаях ставится на разрешение вопрос как будто об одной и той же стороне разных явлений — об их количественных отношениях.
Но эти отношения не являются в описанных выше задачах отвлеченными категориями. Они в каждом отдельном случае представляют собой вполне конкретные данности, и задача испытуемого заключается в определении именно этих данностей. Для того, чтобы разрешить, например, вопрос о величине кругов, сначала предлагается испытуемому несколько раз по два неравных, а затем, в критическом опыте, по два равных круга. В других задачах он получает в предварительных опытах совсем другие вещи: два неодинаково сильных впечатления давления, два неодинаковых количественных впечатления, а в критическом опыте — два одинаковых раздражения.
Несмотря на всю разницу материала, по существу вопрос остается во всех случаях один и тот же: речь идет всюду о характере отношения, которое мыслится внутри каждой задачи. Однако отношение не переживается в каком-нибудь обобщенном образе. Несмотря на то, что оно имеет общий характер, оно дается всегда в каком-то конкретном выражении. Как же это происходит? Решающее значение в этом процессе, Вероятно, имеют предварительные экспозиции. В процессе повторного их предложения у испытуемого вырабатывается какое-то состояние, которое и подготовляет его к восприятию дальнейших экспозиций. В существовании этого состояния, в его подготовке повторным предложением предварительных экспозиций не может быть сомнения: стоит произвести критическую экспозицию сразу, без предварительных опытов, т.е. предложить испытуемому вместо неравных сразу же равные объекты, чтобы увидеть, что он их воспринимает адекватно. Следовательно, несомненно, что в описываемых опытах эти равные объекты он воспринимает по типу предварительных экспозиций, а именно как неравные.
Как это объяснить? Из опытов, проделанных Узнадзе, видно, что об «ожидании» здесь говорить нет оснований: нет никакого смысла считать, что у испытуемого вырабатывается «ожидание» получить те же раздражители, какие он получал в предварительных экспозициях.
Понятно, что и попытка объяснить все это совсем иначе, ссылаясь еще на какие-нибудь известные психологические факты, тоже не оказывается продуктивной. Поэтому остается обратиться к специальным опытам, которые дали бы ответ на интересующий вопрос. Это гипнотические опыты.
Результаты этих опытов даны в таблице (в процентах).
Таблица 6
|
Реакция |
+ |
— |
= |
|
|
16 испытуемых |
82 |
17 |
1 |
|
Мы видим, что результаты эти в основном точно те же, что и в обычных опытах, а именно: несмотря на то, что испытуемый, вследствие постгипнотической амнезии, ничего не знает о предварительных опытах, не знает, что в одну руку он получал больший по объему шар, а в другую меньший, одинаковые шары критических опытов он все же воспринимает как неодинаковые: иллюзия объема и в этих условиях остается в силе.
О чем же могут сказать эти результаты? Они указывают на то, что не имеет никакого значения, знает испытуемый что-нибудь о предварительных опытах или он ничего о них не знает: и в том, и в другом случае в нем создается какое-то состояние, которое в полной мере обусловливает результаты критических опытов, а именно, равные шары кажутся ему неравными. Это значит, что в результате предварительных опытов у испытуемого появляется состояние, которое, несмотря на то, что его ни в какой степени нельзя назвать сознательным, все же оказывается фактором, вполне действенным и, следовательно, вполне реальным фактором, направляющим и определяющим содержание нашего сознания.
Испытуемый ровно ничего не знает о том, что в предварительных опытах он получал в руки шары неодинакового объема, он вообще ничего не знает об этих опытах, и, тем не менее, показания критических опытов самым недвусмысленным образом говорят, что их результаты зависят в полной мере от этих предварительных опытов.
Можно ли сомневаться после этого, что в психике испытуемых существует и действует фактор, о наличии которого в сознании и речи не может быть, — состояние, которое можно поэтому квалифицировать как внесознательный психический процесс, оказывающий в данных условиях решающее влияние на содержание и течение сознательной психики.
Но значит ли это, что мы допускаем существование области «бессознательного» и, таким образом, расширяя пределы психического, находим место и для отмеченных в наших опытах психических актов? Конечно, нет. И в том, и в другом случае речь идет о фактах, которые, по-видимому, лишь тем отличаются друг от друга, что в одном случае они сопровождаются сознанием, а в другом — лишены такого сопровождения; по существу же содержания эти психические процессы остаются одинаковыми: достаточно появиться сознанию, и бессознательное психическое содержание становится обыкновенным сознательным психическим фактом.
Однако в данном случае речь идет не двух различных областях психической жизни, из которых каждая представляет собой особую, самостоятельную ступень развития психики и является носительницей специфических особенностей; в нашем — о ранней, досознательной ступени психического развития, которая находит свое выражение в констатированных выше экспериментальных фактах и, таким образом, становится доступной научному анализу.
Итак, в результате предварительных опытов в испытуемом создается некоторое специфическое состояние, которое не поддается характеристике как какое-нибудь из явлений сознания. Особенность этого состояния — обстоятельство, которое предваряет появление определенных факторов осознания или предшествует им. Это сознание, не будучи сознательным, все же представляет своеобразную тенденцию к определенным содержаниям сознания.
Правильнее всего было бы назвать это состояние установкой субъекта, и это потому, что, во-первых, это не частичное содержание сознания, не изолированное психическое содержание, которое противопоставляется другим содержаниям сознания и вступает с ними во взаимоотношения, а некоторое целостное состояние субъекта; во-вторых, это не просто какое-нибудь из содержаний его психической жизни, а момент ее динамической определенности. И, наконец, это не какое-нибудь определенное, частичное содержание сознания субъекта, а целостная направленность его в определенную сторону на определенную активность.
Словом, это, скорее, установка субъекта как целого, чем какое-нибудь из его отдельных переживаний, — его основная, его изначальная реакция на воздействие ситуации, в которой ему приходится ставить и разрешать задачи.
Но если это так, тогда все описанные выше случаи иллюзии представляются нам как проявление деятельности установки. Это значит, что в результате воздействия объективных раздражителей (например, шаров неодинакового объема) в испытуемом, в первую очередь, возникает не какое-то содержание сознания, которое можно было бы формулировать определенным образом, а скорее, некоторое специфическое состояние, которое лучше всего можно было бы характеризовать как установку субъекта в определенном направлении.
Эта установка, будучи целостным состоянием, ложится в основу совершенно определенных психических явлений, возникающих в сознании. Она не следует в какой-нибудь мере за этими психическими явлениями, а, наоборот, можно сказать, предваряет их, определяя состав и течение этих явлений. Для того, чтобы изучить эту установку, было бы целесообразно наблюдать ее достаточно продолжительное время. А для этого важно закрепить, зафиксировать ее в необходимой степени. Этой цели служит повторное предложение испытуемому экспериментальных раздражителей. Эти повторные опыты обычно называют фиксирующими или просто установочными, а саму установку, возникающую в результате этих опытов, фиксированной установкой.
Чтобы подтвердить высказанные предположения, Узнадзе дополнительно провел следующие опыты. Он давал испытуемому обычную предварительную или, как мы будем называть в дальнейшем, установочную серию — два шара неодинакового объема.
Новый момент был введен лишь в критические опыты. Обычно в качестве критических тел испытуемые получали в руки шары, по объему меньше установочных. Но в этой серии Узнадзе использовал в качестве критических шары, которые по объему были больше, чем больший из установочных. Это было сделано в одной серии опытов. В другой серии критические шары заменялись, другими фигурами — кубами, а в оптической серии опытов — рядом различных фигур. Результаты этих опытов подтвердили высказанное ранее предположение: испытуемым эти критические тела казались неравными — иллюзия и в этих случаях была налицо.
Раз в критических опытах в данном случае принимала участие совершенно новая величина (а именно шары, которые отличались по объему от установочных, были больше, чем какой-нибудь из них), а также ряд пар других фигур, отличающихся от установочных, и, тем не менее, они воспринимались сквозь призму установки, выработанной на другом материале, то несомненно, что материал установочных опытов не играет роли — и установка вырабатывается лишь на основе соотношения, которое остается постоянным, как бы ни менялся материал и какой бы чувственной модальности он ни касался.
Еще более яркие результаты получаются, если провести не критические, как выше, а установочные опыты при помощи нескольких фигур, значительно отличающихся друг от друга по величине. Например, предлагаем испытуемому тахистоскопически, последовательно друг за другом, ряд фигур: сначала треугольники — большой и малый, затем квадраты, шестиугольники и ряд других фигур попарно в том же соотношении.
Словом, установочные опыты построены таким образом, что испытуемый получает повторно лишь определенное соотношение фигур: например, справа — большую фигуру, а слева — малую; сами же фигуры никогда не повторяются, они меняются при каждой отдельной экспозиции.
Надо полагать, что при такой постановке опытов, когда постоянным остается лишь соотношение (большой-малый), а все остальное меняется, у испытуемых вырабатывается установка именно на это соотношение, а не на что-нибудь другое. В критических же опытах они получают пару равных между собой фигур (например, пару равных кругов, эллипсов, квадратов и т. п.), которые они должны сравнить между собой.
Каковы же результаты таких опытов? Рассмотри лишь тех, которые представляют непосредственный интерес с точки зрения поставленного выше вопроса. Оказывается, что, несмотря на непрерывную меняемость установочных фигур, при сохранении их соотношений, факт обычной нашей иллюзии установки остается вне всякого сомнения. Испытуемые в ряде случаев не замечают равенства критических фигур, причем господствующей формой иллюзии и в этом случае является феномен контраста.
Нужно, однако, отметить, что в условиях абстракции от конкретного материала, действие установки оказывается, как правило, менее эффективным, чем в условиях ближайшего сходства или полного совпадения установочных и критических фигур. Это, однако, вовсе не означает, что в случаях совпадения фигур установочных и критических опытов мы не имеем дела с задачей оценки соотношения этих фигур. Задача по существу и в этих случаях остается та же. Но меньшая эффективность этих опытов в случаях полной абстракции от качественных особенностей релятов становится понятной сама собою.
Подводя итоги сказанному, можно утверждать, что вскрытые Д.Н. Узнадзе феномены самым недвусмысленным образом указывают на наличие в нашей психике не только сознательных, но и досознательных процессов, которые, как выясняется, мы можем характеризовать как область наших установок.
Но, если допустить, что, помимо обычных явлений сознания, у нас имеется и нечто другое, что, не являясь содержанием сознания, все же определяет его в значительной степени, то тогда перед нами открывается возможность судить о явлениях или фактах с новой точки зрения, а именно: открывается возможность обосновать наличие этого «другого» и, что особенно важно, раскрыть в нем определенное реальное содержание.
Если допустить, что живые существа обладают способностью реагировать в определенных условиях активацией установки, если считать, что именно в ней — в этой установке — мы находим новую сферу своеобразного отражения действительности, то тогда станет ясно, что именно в этом направлении и следует искать разгадку настоящего отношения живого существа к условиям среды, в которой ему приходится жить.
узнадзе бессознательный личность психолог
Заключение
Итак, очевидно следующее: основатель отечественной теории установки — Д.Н. Узнадзе. Для разработки социальной психологии личности большое значение имеют центральные идеи этой теории. Активно взаимодействует с действительностью сам субъект, а не отдельные акты его психической деятельности. Поведение и жизнедеятельность субъекта вытекают из наличия у него потребностей, для удовлетворения которых необходима определенная ситуация. Наличие потребностей и ситуации вызывает особое состояние, которое характеризует его склонность, направленность, готовность совершать определенные действия. Это состояние и есть установка.
