18 января исполнилось 180 лет со дня одного из рождений Большого Театра. А точнее 180 лет со дня открытия Большого Петровского Театра, созданного по проекту архитектора Осипа Бове. Здание Осипа Бове до нас, к сожалению, не дожило (как и многие другие здания Театра), но в истории Большого Театра эта дата несомненно является важной.
Трудно найти другое театральное здание, кроме Большого, которое так преследовали бы всякие напасти. Вспомним историю зданий Большого театра.
-..Когда в 1776 году московский губернский прокурор князь П. Урусов получил от Екатерины II десятилетнюю привилегию на содержание в Москве русского театра, по условиям этой привилегии он должен был за пять лет построить каменный театр «с таким внешним убранством, чтобы он городу мог служить украшением».
В компаньоны П. Урусов пригласил англичанина Михаила Медокса — не только страстного любителя театра, но и человека предприимчивого. Вместе они приобрели земли на правом берегу Неглинки, на Петровской улице, где и должно было строиться новое театральное здание.
Вечером 26 февраля 1780 года, во время представления пьесы А. Сумарокова «Дмитрий Самозванец», от «неосторожности нижних служителей» Знаменский театр загорелся, и в течение нескольких часов огонь уничтожил его полностью. Князь Урусов был разорен, отказался от полученной привилегии и уступил ее Медоксу.
30 декабря 1780 года принял первых зрителей новый театр. Каменное трехэтажное с тесовой крышей здание так называемого Театра Медокса было возведено в потрясающие даже для нашего времени сроки — за пять месяцев (вместо пяти лет, обусловленных «привилегией»).
Строил театр архитектор Христиан Иванович Розберг, который в московской полицейской конторе занимался проектированием и строительством зданий.
Новый театр из-за своего местоположения стал называться Петровским. С той поры местом постоянной «прописки» Большого театра стал угол Петровки. В день открытия театра «Московские ведомости» писали: «В удовольствие почтенной публике за нужное считаем сообщить для сведения, что огромное сие здание, сооруженное для народного удовольствия и увеселения… умещающее в себе 110 лож, не считая галерей… по мнению лучших архитекторов и одобрению знатоков театра, построено и к совершенному окончанию приведено с толикою прочностью и выгодностью, что оными превосходит оно почти все знатные Европейские театры. Что же до желаемой безопасности публичного сего дому касается, то в рассуждении оной, кажется, взяты все возможные меры и ничего не упущено, что могло бы служить к совершенному доставлению оной. Почтенная публика, которая удостоит сегодняшнее открытие помянутого театра, сама в оном удостовериться сможет, когда она увидит 12 разных дверей для подъезду, 3 каменных лестницы, ведущие в партер и ложи, и сверх того еще 2 лестницы деревянные».
Зрительный зал театра имел круглую форму, был украшен зеркалами и мог использоваться не только для спектаклей, но и для популярных в то время маскарадов.
Московскому губернатору В. М. Долгорукому-Крымскому так понравился новый театр, что он продлил срок привилегии Медоксу до 1796 года.
25 лет простоял Петровский театр. Но его постигла судьба Знаменского: 8 октября 1805 года перед началом оперы Ф. Кауэра «Днепровская русалка» здание Петровского театра сгорело, сохранилась только часть каменных стен.
Однако спектакли не прекратились, и в течение двух лет труппа давала представления на сценах частных московских домов. Правительство, признавая необходимость постоянного театрального здания, приняло решение строить его на Арбатской площади.
Новый Арбатский театр был создан архитектором Карлом Росси. Его открытие состоялось 13 апреля 1808 года. Этот деревянный театр, по свидетельству современников, был очень красив, окружен колоннами, пространство между которыми, в виде длинных галерей, служило местом для прогулок. Зрительный зал имел партер, бенуар, три яруса лож, раек и вмещал до 3 тысяч зрителей.
В 1812 году, во время нашествия Наполеона, театр стал одной из первых жертв московского пожара. И вновь труппа осталась без своего помещения, и вновь последовало обращение к правительству по поводу постройки нового здания.
В 1818 году был утвержден план, предполагавший восстановление Москвы после пожара 1812 года. Петровский театр планировалось отстроить в расширенных размерах, а перед театром разбить обширную площадь. Через два года архитектор Осип Бове составил проекты фасада и «поперечной профили» театра. В Санкт-Петербургской академии художеств в это же время был объявлен конкурс, победителем которого стал ректор академии А. Михайлов.
О. Бове значительно переработал проект А. Михайлова, исходя, в частности, из финансовых возможностей. Так, он уменьшил высоту здания, соответственно изменив его пропорции, отказался от размещения в нижнем этаже торговых помещений, «почитая сие неприличным для театра». В процессе строительства были учтены многие указания А. Михайлова, в частности, касающиеся акустики.
Начатое в 1821 году строительство театра длилось три года: к концу 1824 году театр был готов для показа спектаклей.
Как известно, торжественное открытие Большого Петровского театра состоялось 6 (18) января 1825 года. Перед началом спектакля публика единодушно вызывала на сцену строителя театра — архитектора Осипа Бове и наградила его рукоплесканиями.
19-летний М. Лермонтов писал в 1833 году в «Панораме Москвы»: «На широкой площади возвышается Петровский театр, произведение новейшего искусства, огромное здание, сделанное по всем правилам вкуса, с плоской кровлей и величественным портиком, на коем возвышается алебастровый Аполлон». Задний фасад в своей средней части был округлен десятью парными колоннами, поддерживающими фронтон на высоте фронтона переднего фасада. Грандиозность театра, его размеры, архитектурное богатство поразили не только Лермонтова. Москвичи называли новое здание «Колизей».
Почти 20 лет прошло, прежде чем в 1843 году была предпринята первая крупная реконструкция здания театра. Осуществлялась она по проекту академика А. Никитина.
Прошло еще 10 лет, и морозным утром 11 марта 1853 года по неизвестным причинам в театре начался грандиозный пожар. Пламя мгновенно охватило все здание. Температура была такая высокая, что расплавились чугунные кронштейны, поддерживающие ложи, а по всей Театральной площади растаял снег. Пламя полыхало двое суток, а останки здания тлели еще около недели.
Вскоре решено было строить на том же месте новое театральное здание. На проект восстановления театра был объявлен конкурс, победителем которого стал Альберт Кавос. Его проект был утвержден 14 мая 1855 года, и в том же месяце началось строительство. Новое здание было возведено в рекордные сроки — за 16 месяцев, притом что от прежнего остались лишь наружные стены и колонны переднего фасада. Столь сжатые сроки объясняются желанием открыть театр ко времени торжеств по случаю коронования Александра II. С другой стороны, эта поспешность, как и недостаток отпущенных денежных средств, привели к тому, что первоначальный замысел О. Бове значительно пострадал.
О том, как А. Кавос восстановил театр, сооруженный О. Бове, подробно рассказывает в своей статье «История здания Большого театра» известный инженер-архитектор И. И. Рерберг (по его проекту построен Московский телеграф, и именно он руководил в 1920-1936 годах всеми мероприятиями по устранению аварийного состояния здания Большого театра).
Эта статья опубликована в сборнике «Московский Большой театр. 1825-1925». Сейчас, в преддверии реконструкции здания Большого театра, статья представляет особый интерес.
«Работы были сданы Московскому подрядчику Тарасову. Работы шли быстрым темпом и через год и 4 месяца к августу 1856-го года были настолько закончены, что театр был открыт для доступа публики. Работы обошлись в 900.000 рублей.
Спешность возобновления здания Московского Большого театра в 1856-м году, недостаток отпущенных денежных средств и некоторая протекция, которой пользовался по своему положению архитектор А. Кавос, оказали неблагоприятное влияние на перестройку здания театра, и первоначальное здание архитектора Бове значительно пострадало как с внешней, так и с внутренней стороны.
При перестройке был допущен целый ряд ошибок, как чисто архитектурного значения, так и конструктивного; кроме того, работы не были доведены до конца и верхние части здания до сих пор остаются совершенно недостроенными. Полумеры, которые предпринимались в течение десятков лет, значительно ухудшили состояние здания в его закулисных частях.
Интересно отметить те изменения, которые были сделаны при работах 1855-го и 1856 годов, что было не закончено и какие существенные недостатки затрудняют правильную эксплуатацию театра до настоящего времени.
Передний фасад здания, при сохранившемся после пожара портике, подвергся существенному изменению в том, что гладкие боковые части были снабжены четырьмя пилястрами и между ними поставлены два фальшивых окна.
Вместо гладкой стены между крайними колоннами портика вырублены ниши для двух статуй, которые ранее помещались между боками колонн. На пьедесталы прежних статуй поставлены чугунные постаменты фонарей. Окна 2-го этажа, которые были перекрыты красивыми арками с орнаментом, обработаны теперь боковыми пилястрами на консолях и сандриками. Скульптурный барельеф над окнами уничтожен и заменен отдельными впадинами с убогой скульптурой. Группа Аполлона на колеснице, выполненная из красной меди на гальванопластических заводах бывш. герцога Лейхтенбергского по скульптуре Клодта и заменившая погибшую при пожаре гипсовую группу, сильно выдвинута вперед и помещена на пьедестале по коньку крыши портика.
Ниша, служившая фоном для группы, уничтожена, и верхняя часть фасада покрыта десятью мелкими пилястрами и тридцатью окнами между ними.
Прежний богатый карниз на кронштейнах заменен менее интересным карнизом с фризом и архитравом, а вместо парапета воздвигнут большой фронтон, который является лишь повторением фронтона портика с видоизмененной скульптурной обработкой тимпанов.
Пилястры верхней части слишком жидки, чтобы нести тяжесть верхнего фронтона, и служат только беспокойной пестротой вместо прежней спокойной и величественной глади.
Боковые фасады также искажены; та же переделка обработки окон второго этажа, уничтожение скульптурного фриза с заменой его отдельными впадинами над окнами с повторяющимися орнаментами и полная перестройка верхних частей. Пять больших полуциркульных окон этой части заменены пестрой стеной, покрытой пилястрами и окнами, из которых только немногие дают свет, все же остальные фальшивые с рамами и стеклами только со стороны фасадов. Средние части боковых фасадов закрыты на высоту первого этажа зонтами на чугунных колоннах, отлитых на Московском заводе Соловьева. Зонты эти создали необходимость уничтожения красивых балконов второго этажа, выполнявших ту же роль зонтов над входными дверями боковых фасадов.
Задний фасад потерпел менее при перестройке 1856 года, так как менее пострадал при пожаре; в настоящее время нам трудно судить об этом, так как к заднему фасаду сделана позднейшая пристройка архитектором Гернет, и десять колонн старого фасада очутились внутри декорационных сараев, перерезанные междуэтажными перекрытиями.
Внутри здания были внесены весьма существенные изменения. Для увеличения размеров зрительного зала и для образования аванлож, которых раньше не было, стена, отделяющая зрительный зал от окружающих коридоров, была перенесена на новое место и коридоры сужены до четырех аршин вместо прежних семи. Коридоры утратили свое значение как фойе и обратились в коридоры лишь для сообщения между ложами. Полукруглые лестницы за зрительным залом остались на своих местах, две же другие лестницы, ближайшие к сцене и служившие для сообщения по всем пяти ярусам, пришлось уничтожить и заменить их новыми лестницами по боковым фасадам, отрезав часть вестибюлей в первом этаже и части фойе во втором. Позднейшие перестройки лестниц и добавочные входы в литерные ложи для лиц высшего правительствующего персонала создали неприятное нагромождение стен и лестниц и значительно ухудшили сообщение как в пожарном отношении, так и в смысле удобства публики.
Красивые и удобные парадные лестницы в главное фойе из вестибюля переднего фасада были уничтожены, и вместо них построены новые, поражающие своей неприспособленностью. Вместо боковых маршей у стен фойе и средних проходов в угловые залы и залы боковых фасадов все три марша новых лестниц сжаты к середине, и, чтобы пройти из главного фойе в боковые, приходится идти по узкому проходу и огибать балюстраду вокруг лестниц. Стены, поддерживающие ступени лестниц, загромождают парадный вестибюль и прерывают всякое сообщение его с вестибюлями боковых фасадов.
Широкий коридор нижнего этажа под амфитеатром партера, служивший гардеробом для всего театра, был засыпан землей и гардероб перенесен в узкие коридоры партера, а в парадном вестибюле построена новая лестница со ступенями в дверях в толще стен, что создало громадное неудобство, испытываемое публикой до настоящего времени.
Внутри зрительного зала был понижен бельэтаж и поднят потолок, что дало возможность увеличить число ярусов до шести, что по пропорциям является менее интересным.
Оркестр перенесен ближе к сцене за счет уменьшения авансцены, и углубление его расширено и удлинено до литерных лож.
Боковые части здания над сводчатыми перекрытиями фойе бельэтажа не были закончены внутренней отделкой и предполагавшееся там размещение уборных артистов не было осуществлено. Впоследствии в этих частях были устроены временные дощатые настилы на деревянных стойках, которые служат складами костюмов до настоящего времени.
В 1893 году было обращено внимание на значительные трещины в наружных и внутренних стенах здания Большого театра. После обследования фундаментов оказалось, что они возведены на деревянных сваях, которые после понижения уровня грунтовых вод сгнили в своих верхних частях и вызывали значительную осадку здания, сопровождавшуюся появлением трещин. Понижение уровня грунтовых вод произошло от заключения реки Неглинки в трубу и от работ по устройству дренажей, водопроводных и канализационных линий.
В 1894 году предпринимаются большие работы по проводке фундаментов под наружные стены здания и по извлечению деревянных свай. Здание театра закрывается для публики на целый год.
В 1898 году снова является необходимость начать такие же работы и с внутренними стенами здания и затем ремонтировать своды над фойе бельэтажа и над коридорами ярусов, которые дали значительные трещины.
С начала осадки здания и до окончания работ по подводке фундаментов в 1895-м и 1898 годах все здание театра, кроме более легкого портика, опустилось на пять вершков.
После подводки фундаментов под наружные и внутренние стены здания театра появление трещин прекратилось, кроме стены, окружающей зрительный зал, и сводов коридоров всех ярусов. Эти стены и своды продолжали давать трещины, и осадка их, по-видимому, увеличивалась с каждым годом.
За промежуток времени между 1898-м и 1920 годами никаких серьезных мер к ликвидации этой осадки принято не было, если не считать работ по постройке ниже коридора партера поперечных стен, которые не принесли ни малейшей пользы. В 1921 году произведено было тщательное обследование состояния полуциркульной стены, отделяющей зрительный зал от коридоров, на которой укреплены все ложи ярусов и на которую опираются все своды коридоров. Обследование дало ужасающую картину.
При подводке фундаментов в 1898 году стена зрительного зала, сооруженная в 1855 году, была оставлена без внимания, как стена позднейшей постройки. Небрежно сложенный ее фундамент опирался на слабый песчаный грунт, не способный выдерживать громадного давления от веса самой стены, лож, потолка и сводов. Стена за двадцать лет дала новую осадку на шесть вершков. Полы коридоров стали совершенно наклонными; перегородки между ложами перекосились; стена на всю свою высоту 6 ярусов дала трещины, а своды коридоров и поперечные стены потрескались настолько, что стали выпадать отдельные кирпичи. Опасность полного разрушения зрительного зала была очевидна.
К работам было приступлено в конце августа 1921 года. Были разобраны полы обоих коридоров партера, заменены сводчатыми перекрытиями из железобетона, и по этим новым полам, с открытием сезона 15 сентября, была допущена публика. Дальнейшие работы по выемке земли и по постепенной подводке фундаментов под стены происходили почти непрерывно зимой и летом, днем и ночью и были организованы так, чтобы ничем не нарушать обычных функций театра. Не вдаваясь в технические подробности этой необычной, трудной и ответственной работы, когда каждый момент ожидалась новая осадка стены, разрушение штукатурки и сводов в коридорах, ежедневно наполненных массой публики, когда приходилось считаться с напряженным состоянием рабочих, сознающих всю опасность работы на большой глубине под землей, когда после окончания рабочего дня приходилось переживать бессонные ночи и ожидать постоянных телефонных вызовов по случаю образования новых трещин и даже обрушений сводов, когда в сознании ясно рисуется невозможность остановить начатые работы, хотя бы для временной передышки, тогда можно себе представить состояние руководителей работ и рабочих и все трудности их совместных переживаний.
Летом 1923 года были закончены работы по подводке фундаментов под две полуциркульные стены зрительного зала, были переложены своды над коридорами всех шести ярусов и выправлена деревянная конструкция всех лож».
В 1925-1929 годах в здании театра вновь велись работы по ремонту и реконструкции, проведению противопожарных мероприятий, причем все это делалось, когда театр продолжал показывать свои спектакли.
В начале 30-х годов полуразрушенные кирпичные своды были заменены на железобетонные с укреплением конструкций лож ярусов; под зрительным залом сооружены фойе для артистов оркестра (сегодня — имени В. Сук), хранилище нот, гардероб для зрителей. Были проведены работы по коренной реконструкции боковых крыльев и задней части здания, устроено фойе 5-го яруса (сейчас здесь репетиционные залы); деревянные конструкции трюма заменены на металлические.
Между тем назрела проблема создания в театре современных условий труда для творческого коллектива, так как здание, естественно, уже не могло удовлетворять новым художественно-постановочным требованиям.
Сцена театра, одна из крупнейших в мире, как и во всех старых театрах, имела целый ряд неудобств для эксплуатации. Боковые и задняя стены, прорезанные арочными проемами, значительно ограничивали сцену по глубине и ширине и отделяли ее от боковых оперативных пространств и арьерсцены. А деревянные стропила загромождали всю верхнюю часть сцены, включая колосники, и представляли большую опасность в пожарном отношении. К тому же к 1938 году прогиб стропильных ферм над сценой из-за полной ветхости отдельных их элементов и всего перекрытия достиг 400-500 мм.
Поэтому реконструкция сцены началась с замены старого перекрытия на основной сцене и арьерсцене, ширина сцены была увеличена за счет того, что были убраны внутренние боковые кирпичные стены.
После осуществления ряда и других работ, связанных с реконструкцией, значительно улучшились условия творческой работы коллектива: площадь сцены увеличилась на 40%, высота колосников была поднята до 29,4 м без нарушения габаритов и архитектурного облика здания.
Увеличенные площадь и объем сцены, новые механизмы и средства освещения расширили арсенал постановочных возможностей. Открылись новые пути для творческих поисков режиссеров и художников. Постановка оперы Р. Вагнера «Валькирия», осуществленная в 1940 году режиссером С. Эйзенштейном и художником П. Вильямсом, отличалась большой динамикой действия и оформления и послужила успешной проверкой всех новых художественных возможностей сцены Большого театра.
В начале 1941 года группа архитекторов под руководством И. Жолтовского разработала проект наружной реконструкции здания Большого театра и перепланировки Театральной площади. С 15 апреля театр показывал спектакли только в Филиале, основное здание было закрыто для проведения ремонтных работ. Были начаты большие работы по замене деревянных перекрытий (ферм) над зрительным залом, которые проводились с особой тщательностью и осторожностью, чтобы не пострадала прекрасная акустика зала. «Дека» потолка, состоящая из отдельных деревянных щитов, подвешенных к нижним поясам деревянных ферм «ГАУ», с дощатым настилом по ним, была оставлена без изменения. А 28 октября 1941 года, в четыре часа дня, фашистский бомбардировщик сбросил на Большой театр 500-килограммовую бомбу, которая пробила фасадную стену и разорвалась в вестибюле. Театру были нанесены огромные разрушения. Шла война, но внутри холодного, неотапливаемого помещения сразу же начались ремонтно-восстановительные работы. Коллектив людей самых разных профессий в тяжелейших военных условиях совершил чудо — когда летом 1943 года часть труппы, эвакуированная в начале войны в Куйбышев, возвратилась в Москву, уже 26 сентября «Иваном Сусаниным» Глинки Большой театр смог возобновить спектакли на основной сцене.
В 50-х годах в здании театра были заменены деревянные фермы над живописно-декорационной мастерской, оборудована система кондиционирования воздуха. В северной части здания пристроены шестиэтажные боковые крылья в основном для технических и складских помещений, и только 30% от общей площади (на 4-м и 5-м этажах) отданы были художественно-творческому персоналу.
-..Можно сказать, что сегодня театр практически работает в здании, сооруженном в 1856 году. К 200-летию театра, торжественно отмечавшемуся в 1976 году, было значительно обновлено убранство зрительного зала, проведен значительный ремонт закулисных помещений.
История занавесов Большого
Золотисто-алый занавес давно стал одним из символов Большого театра. Кажется, он существовал всегда, но на самом деле появился лишь в 1955 году. А до этого было множество других занавесов, не менее прекрасных, которые тоже сами по себе являлись произведениями искусства.
Архитекторы всех времен относились к театральному занавесу как к лицу любого театра и стремились сделать занавес необычным, единственным в своем роде. Сохранились воспоминания, что Осип Бове, создатель Большого Петровского театра, открывшегося в 1825 году, проектируя зрительный зал и сцену, мечтал разделить их зеркальным занавесом. Экстравагантная идея, к сожалению, в жизнь воплощена не была — помешала дороговизна проекта. Были к ней и другие претензии, например, огромный вес подобного занавеса. К тому же многие считали, что зрителям может не понравиться собственное отражение в нем…
Тридцать лет спустя, разрабатывая новый проект Большого театра, Альберт Кавос доверил создание подъемно-опускного занавеса профессору Петербургской Императорской академии изящных искусств Казроэ-Дузе. Тот представил на конкурс три эскиза, из которых был выбран вариант, изображавший въезд Минина и Пожарского в Москву поcле изгнания поляков. Художник создавал его, опираясь на традиции итальянских мастеров, которые для театральных занавесов выбирали исторические сюжеты из жизни города, в котором находился театр. Работа Казроэ-Дузе вызвала единодушный восторг. Правда, в газетах встречался странный упрек занавесу-картине: «…Она слишком отчетливо выполнена. Это уже не декорационная живопись, довольствующаяся общими эффектами, а скорее настоящая картина, отделанная во всех подробностях, с истинной любовью к искусству». Зато создатель нового театрального занавеса был лично отмечен присутствовавшим на открытии Большого театра императором.
Но даже самое совершенное произведение искусства не вечно, если используется ежедневно. И занавес Казроэ-Дузе через тридцать лет пришел в ветхое состояние. Его сменил в 1896 году новый — «Вид на Москву с Воробьевых гор», который был исполнен художником И. Андреевым по рисунку академика М. Бочарова. Он использовался перед началом и после окончания спектаклей. А в антрактах опускался другой занавес, выполненный художником П. Ламбиным,- «Торжество муз», на котором была изображена колесница Аполлона, окруженная музами.
С 1910 года, после того как всего три года провисел занавес, выполненный по эскизам художника И. Савицкого с декоративным рисунком из драпировок, его стали использовать на протяжении всего спектакля. А потом заменили новым. И, как считалось, «Торжество муз» повторило печальную судьбу других занавесов Большого театра,- было утеряно. Но в 1980 годах при разборе старых декораций в «Ангарах» этот занавес был найден, и после реставрации художник Валерий Левенталь вернул его на сцену в спектакле «Млада». И сейчас время от времени занавес продолжает выполнять свою функцию. В 1918 году был объявлен конкурс на создание нового занавеса для Большого театра, который бы отвечал духу новой революционной эпохи. В конкурсе приняли участие лучшие русские художники того времени — А. Бенуа, А. Головин, А. Васнецов, К. Петров-Водкин, М. Добужинекий, В. Татлин. Тем не менее победитель назван не был, и 26 тысяч рублей, предназначенных для изготовления нового занавеса, остались невостребованными. А два года спустя Федор Федоровский создал для постановки оперы «Лоэнгрин» выполненный из окрашенного бронзой холста раздвижной занавес. Он стал использоваться для всех спектаклей. Так, почти незаметно подъемно-опускной занавес сменился в Большом театре раздвижным.
В 1935 году Ф. Федоровский предложил новый вариант занавеса. На нем золочеными буквами были вытканы три даты: 1871-й — год Парижской коммуны, 1905-й — год первой русской революции, 1917-й — год Октябрьской революции. Но и этот занавес со временем физически и морально состарился.
В 1950 году, взяв за основу предварительные эскизы Ф. Федоровского, Михаил Петровский приступил к работе над новым занавесом, который появился в Большом театре в 1955 году. Его орнамент повторял рисунок предыдущего занавеса: изображение золотой звезды, красного стяга, серпа и молота, слова «СССР», лиры на фоне музыкальной фразы «Славься, славься, родная земля!». В орнамент были также вплетены ленты ордена Ленина и дубовые и лавровые ветки. Общая площадь этого занавеса — почти 500 кв. метров, вес — более тонны. Именно он, несмотря на свою ветхость, и сейчас используется в театре. Несколько лет назад его отреставрировали, а «Арлекин» (так называется живописное полотно, расположенное над занавесом) заменили новым, сделанным по эскизам Сергея Бархина.
