Красильникова В. Г.
В основу нашего исследования легло представление о художественном тексте как индивидуальной речевой реализации системы языка. Текст для нас неотделим от человека, порождающего или воспринимающего его.
В исследовании делается попытка связать особенности индивидуальных речевых стратегий переводчика, выделяемые на основе анализа текстов его переводов, и характеристики его личности, не связанные напрямую с текстовой деятельностью.
Известно, что переводы, сделанные разными переводчиками, и переводы, выполненные в разные исторические периоды, отличаются порой значительно друг от друга. Стилистическая, литературоведческая или лингвистическая интерпретация разных переводов позволяет ответить на многие вопросы, связанные с их жанровой принадлежностью и функционированием в общем контексте культуры, но не раскрывает полностью причины их появления и существования.
По нашему мнению, эти причины лежат гораздо глубже и объясняются не только и не столько принадлежностью автора текста и переводчика к разным культурам, но и несовпадением их психологических характеристик.
На настоящий момент можно считать доказанным, что экстравертная / интровертная установка, присущая личности, а также особенности характера находят свое отражение в речи. Хотя перевод является специфическим, репродуктивным видом речевой деятельности, хотя перед переводчиком и стоит задача прежде всего точно передать на другом языке особенности оригинала и максимально «подстроиться» под авторский стиль, ему все же не удается полностью свести на нет речевые проявления его собственной личности.
Таким образом, текст перевода содержит своего рода маркеры, основываясь на которых можно сделать вывод о личностных особенностях человека, переводившего текст. Выделить маркеры в тексте перевода представляется возможным при построчном сопоставлении его с оригиналом, а также, если есть такая возможность, с другими переводами того же текста. При этом существенным критерием является систематическая повторяемость того или иного явления: если трансформация встречается в тексте перевода единственный раз, вряд ли можно с точностью утверждать, что за ней стоит какое-либо психологическое содержание.
Для того, чтобы подтвердить сказанное выше, обратимся к анализу одного из переводов на русский язык текста Ф.Л.Баума «Мудрец страны Оз» (F.L.Baum «The Wonderful Wizard of Oz») — «Удивительный волшебник страны Оз» (перевод С.Белова, 1993).
Психология — ы : Личность преступника особенности формирования ...
... Психологический анализ личности предполагает максимальный учет индивидуальных психических особенностей, и биологически обусловленных свойств, которые отражаются на механизме человеческого поведения, включая преступное. Их выделение в структуре личности преступника ... это будет мужчина, 20-40 лет, со специфическими чертами лица и фигурой, короткой стрижкой, наколками, своеобразным поведением, ...
Настоящий текст является идеальным материалом для исследования, так как сказка переводилась на русский язык дважды, причем один из переводов был выполнен тремя переводчиками («Великий чародей страны Оз» — перевод О.Варшавер, Д.Псурцева, Т.Тульчинской, 1991), кроме того, существует текст, созданный по мотивам произведения Ф.Л.Баума — «Волшебник Изумрудного города» А.М.Волкова.
Целью нашего анализа является выявление семантических различий между текстом оригинала и текстом перевода и определение стоящего за ними психологического содержания. В качестве иллюстраций далее мы приводим лишь наиболее показательные с нашей точки зрения микрофрагменты.
Перевод С.Белова был опубликован в 1991 году. При сопоставлении его с оригиналом и другими переводами, а также произведением А.М.Волкова, был выявлен ряд различий.
1. Характерной чертой перевода С.Белова является особый акцент, который делается на образах движения. При этом переводчик может эксплицировать образ, присутствующий в оригинале неявно, как, например, в нижеследующем фрагменте, где описывается прыжок Льва через ров:
Giving a great spring he shot through the air Распрямившись, как гигантская пружина, он пролетел в воздухе.
(ср. с другими переводами: Он мощно оттолкнулся. Он сделал огромный прыжок.)
Существительное «spring» в английском языке указывает на два значения: и пружина, и прыжок, причем в данном случае одно из них метафорично, так как в прыжке имитируется движение распрямляющейся пружины. А в переводе С.Белова акцентируется именно значение «пружина».
Такая же экспликация образа прослеживается и в другом отрывке:
Dorothy could stand no longer. Her eyes closed inspite of herself and she forgot where she was and fell among the poppies fast asleep.
«Could stand» и «fell among the poppies fast asleep» может быть переведено как «не могла стоять на ногах» и «не могла больше выдержать» (усыпляющего запаха маков); или она «упала среди маков и уснула» или просто «уснула среди маков». В первом случае С.Белов описывает не состояние Дороти, а ее движение, во втором — и то и другое: «У Дороти подкосились ноги. Ее глаза закрылись, она опустилась на траву и заснула крепким сном среди алых маков.»
Если в оригинале движение описывается одним глаголом, то в переводе С.Белова часто появляется еще один динамический глагол, дополняющий и уточняющий первый : пересекая реку, путники берут в руки шесты, «чтобы отталкиваться от дна и направлять плот» (в оригинале «to push the raft through the water»), Аист, увидев путников на берегу реки, «подлетел к ним и приземлился» ( в оригинале: «seeing them stopped to rest at the water’s edge»), Лев собирается прыгнуть в воду и поплыть к берегу (в оригинале: «I think I can swim to the shore»).
Перемещение в пространстве описано не только более детализированно, но и более подробно, что также связано с добавлением так называемых динамических глаголов. В следующем фрагменте путникам необходимо пересечь овраг:
They walked along listening to the singing of the bright colored birds and looking at the lovely flowers, that now became so thick that the ground was carpeted with them. Путники шли по лугу и любовались цветами. Их становилось все больше и больше, пока луг не превратился в сплошной ковер из цветов.
The water grew so deep that the poles wouldn’t touch the bottom. Река становилась все глубже и глубже, и шесты уже не всегда доставали до дна.
Down the streem the raft floated. Плот все плыл и плыл по течению.
Во всех этих случаях нельзя сказать, что такой выбор обусловлен только текстом оригинала. В оригинале движение описывается как одномоментное, в переводе — как континуальное, которое в оригинале должно бы было обозначаться глаголами в одной из форм продолженного времени.
Широко представлены образы движения и там, где в оригинале описание характеризуется статичностью. Так, глаголы и неличные формы глаголов, в которых не присутствует образ перемещения в пространстве, переводятся на русский язык глаголами и глагольными формами, содержащими такой образ:
engaged in deep thought погрузившись в раздумья
spoke подала голос
Отмеченные единицы могут иметь следующие значения:
- Engage — 1) нанимать, заказывать заранее (комнату);
- 2) заниматься (чем-л) Погрузиться 1. опуститься целиком в к-л жидкость, сыпучее вещество;
- 2. Прийти полностью в какое-н состояние, целиком предиться какому-н чувству, делу.
Speak — 1) говорить, разговаривать, изъясняться; 2) сказать, высказаться, отзываться
(Мюллер 1990)
Подать 1. дать, поднеся, 2. Поставить на стол (кушанье), 3. доставить, привести к месту посадки, 4. доставить, продвинуть в нужное место, 5. подвинуть в каком-л направлении, придав новое положение, и т.д.
(Ожегов 1988)
По-видимому, отмеченная выше установка переводчика повлияла и на метафоры, используемые им, которые зачастую построены на использовании динамических глаголов:
They looked at her curiously Со всех сторон на нее устремились любопытные взгляды
The rays of sun were green Солнце посылало жаркие зеленые лучи
Таким образом, можно сказать, что в переводе С.Белова количество компонентов с общей cемой ‘перемещение в пространстве’ увеличивается по сравнению с текстом оригинала, и вместе с тем увеличивается количество динамических компонентов, а присутствующие в оригинале компоненты преподносятся более подробно и эксплицитно. Кроме того, описание перемещения в пространстве часто связано с добавлением в текст динамических элементов (в частности, глаголов).
2. Специфическим элементом идиостиля С.Белова как переводчика является также семантическая избыточность. Нередки случаи, когда в одном предложении присутствует несколько слов с общей семой:
| They sat down beside the Lion | Они уселись в кружок вокруг Льва |
| He blew upon a green whistle | Он свистнул в зеленый свисток |
| in the backyard of the palace | на задворках дворца |
| a beautiful bracelet, studded with diamonds | красивый браслет, украшенный бриллиантами |
Есть основания считать, что тавтологичность рассматриваемого нами перевода не является случайной, ибо в тексте С.Белова существует еще одна черта, существенно отличающая его от оригинала. При переводе часто используются русские речевые клише (это сближает перевод С.Белова с пересказом А.Волкова) :
| He began to tremble | Он задрожал мелкой дрожью |
| We will trust you | Мы поверим вам на слово |
| (в оригинале отсутствует) | Он сменит гнев на милость |
Так как традиционной областью употребления некоторых из них являются русские сказки:
| were are you going? | Куда путь держите? |
| they went away | убрались восвояси |
| so far from home | за тридевять земель |
| suddenly (several mice were seen) | откуда не возьмись |
то можно предположить, что эти изменения являются намеренными и могут быть мотивированы жанром произведения, с которым работает переводчик (напомним, что оригинал является волшебной сказкой).
3. Нейтральная лексика оригинала в переводе С.Белова передается единицами, которые можно охарактеризовать как разговорные или стилистически сниженные:
| She went on eating her bread | Она принялась уписывать хлеб за обе щеки |
| Oz can do this easily | Озу это раз плюнуть |
| You won’t see Uncle Henry and Aunt Em again. | Не видать тебе дяди Генри и тети Эм как собственных ушей! |
4. Еще одной особенностью данного перевода является акцентирование определенных семантических компонентов, в меньшей степени или вообще не представленных в оригинале. Например, лексики с общим семантическим компонентом ‘страх’ довольно много в переводном тексте, хотя в словоформах оригинала этот компонент в некоторых случаях отсутствует:
| No one came near them, no one spoke to them because of the great Lion | Лев их пугал, и они не осмеливались подойти ближе |
| She was watching the sad fate of her friends | Дороти… с ужасом наблюдала за судьбой своих друзей |
| the great wildcat | Ужасный, отвратительный кот |
| She didn’t wish to be blinded | Она боялась ослепнуть |
Характерным является употребление наречий “страшно”, “ужасно” в качестве обстоятельств образа действия:
Оз страшно рассердился, Злой Волшебнице ужасно не хотелось расставаться с Золотой Шапкой , и т.д.
* * *
Сравнивая перевод с оригиналом, мы смогли выделить четыре систематически повторяющиеся на протяжении всего текста речевых маркера, которые характеризуют стиль переводчика: 1. Динамические компоненты; 2. Семантическая избыточность; 3. Стилистическая сниженность; 4. Лексика с общим семантическим компонентом ‘страх’.
Один из них — семантическая избыточность — может быть обусловлен жанровой принадлежностью текста. Как известно, такого рода тавтология считается одним из способов организации фольклорных текстов, а также произведений, “в той или иной степени продолжающих фольклорные традиции или на них сознательно ориентирующихся”. Тавтология, ограниченная пределами синтагмы, в фольклорных текстах рассматривается как прием, используемый для организации ее ритмико-звукового и смыслового аспекта. Иными словами, дублированием формы и смысла достигается эффект усиления (Невская 1983, 192).
Итак, данную особенность перевода можно считать как особенностью языковой личности, так и нарративным приемом.
Остальные маркеры можно интерпретировать как личностно обусловленные. Специфический способ описания пространственного перемещения и связанные с ним динамические элементы, отсутствующие в оригинале, скорее всего свидетельствуют об экстравертной установке переводчика: как известно, динамические глаголы более частотны в речи экстравертов, чем в речи интровертов.
Стилистическая сниженность и увеличение количества лексики с общим семантическим компонентом ‘страх’ коррелируют с доминантой текстов «темного» типа (см. Белянин 1996).
Эти лексические единицы могут быть реализацией семантического комплекса ‘тоска’, эквивалентом которого является дисфория, возникающая при некоторых акцентуированных психических состояниях, прежде всего, эпилептоидности — угрюмое, раздражительное, злобное и мрачное настроение с повышенной чувствительностью к любому внешнему раздражителю, ожесточенностью и взрывчатостью.
Итак, в тексте перевода нам удалось выявить трансформации, которые, несомненно, являются речевыми проявлениями личности переводчика и, по нашему мнению, позволяют судить об установке его сознания и особенностях характера.
Список литературы
[Электронный ресурс]//URL: https://psychoexpert.ru/referat/lichnost-perevodchika/
Баум 1986: Баум Л.Ф. Удивительный Волшебник из страны Оз и другие повести: Сборник./ Сост. Т.Д.Венедиктова. — М.: Радуга, 1986. — На англ. яз. — 380 с.
Баум 1993: Баум Л.Ф. Удивительный Волшебник Страны Оз/ Пер. с англ. С.Белова. Дороти и Волшебник в Стране Оз/ Пер. с англ. Т.Венедиктовой. — М.: Моск. рабочий, 1993. — 319 с.
Белянин 1996: Белянин В.П. Введение в психиатрическое литературоведение. -Мюнхен, Verlag Otto Sagner, 1996. — 281 с.
Виноградов 1959: Виноградов В.В. Проблема авторства и правильности текста литературного произведения // Виноградов В.В. О языке художественной литературы. — М.: Гослитиздат, 1959 — с.259-333.
Мюллер 1990: Мюллер В.К. Англо-русский словарь — 23-е изд. , стер. — М.: Рус. яз., 1990. — 848 с.
Невская 1983: Невская Л.Г. Тавтология как один из способов организации фольклорного текста. // Текст: семантика и структура. — М.: Наука, 1983. — с. 192-197.
Ожегов 1988: Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов/ Под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю.Шведовой. — 20-е изд., стереотип. — М.: Рус. яз., 1988. — 750 с.
