Темой данной работы является «Философия экзистенциализма Н.А. Бердяева», чтобы хоть как-то пролить свет на этот вопрос необходимо выяснить что такое «экзистенциализм»
Приведу цитату из книги Н.А. Бердяева « Самопознание»:
«Так называемая экзистенциальная философия, новизна которой мне представляется преувеличенной, понимает философию как познание человеческого существования и познание мира через человеческое существование. Но наиболее экзистенциально собственное существование. В познании о себе самом человек приобщается к тайнам, неведомым в отношении к другим»
И вот что написано в « Большой Советской Энциклопедии»:
Философия экзистенциализма Н.А. Бердяева
Экзистенциальная философия — термин, привнесенный Киргегардом. Но нужно сразу сказать, что Бердяев, хотя он и очень высоко ценит Киргегарда, его философией интересуется мало, что он почти не говорит о ней. И даже иной раз говорит в резко отрицательном смысле. В Назначении человека мы читаем: у такого пламенного и значительного мыслителя, как Киргегард, есть элемент нехристианского максимализма, максимализма безблагодатного, противоположного любви. Уже из этих слов ясно, что, усвоив себе киргегардовский термин, Бердяев менее всего расположен принять то, что Киргегард связывал с экзистенциальной философией. Да вряд ли и могло быть иначе. Бердяев ведет свою философскую родословную от знаменитого немецкого мистика, Якова Бёме, и через Бёме от немецкого идеализма
Мы подошли к самому главному, а вместе с тем и к самому загадочному и трудному моменту того, что Киргегард называет экзистенциальной философией. Киргегард берет исходным пунктом своих размышлений тоже книгу Иова. Но в противоположность Канту и Бердяеву требования многострадального старца не только не представляются ему предосудительным максимализмом — в его смелости и безудержье он усматривает единственно правильное отношение человека к Богу. Не меньше, конечно, чем Бердяев и Кант, он знает, как мало ладит развязка книги Иова с вросшими в нас представлениями о возможном и невозможном. Знает тоже, что она заслуживает морального осуждения, как насилие над духом. Но это не только не смущает его, но вдохновляет на новую, правда отчаянную и неслыханную по напряжению борьбу. Гнозис, все, довлеющее себе, эмансипировавшееся от Бога, познание уже не представляется ему, как Бердяеву, прорывом из иных миров: гнозис он, следуя Писанию, связывает с падением человека и говорит об отстранении этического.
Философия счастливого человека
... свой трактат я назвал не “Философия счастья”, а “Философия счастливого человека.” И заметьте: не “О...” ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЧАСТЬЯ “Счастье - это внутреннее солнышко” Н.И. Козлов Понятие “счастье” имеет многоаспектное, трудно поддающееся систематизации ... Аврелий не раз утверждал, что лишь следование своей природе может даровать счастье. Артур Шопенгауэр говорил: “То, что есть индивид сам по себе и что он ...
Все, что не от веры — есть грех, — неустанно повторяет он слова апостола — и толкует их в том смысле, что противоположное понятие греху есть свобода. Но не та несотворенная свобода, о которой мы столько наслышались от Бёме, Шеллинга и Бердяева, свобода, гармонирующая со святой необходимостью, свобода выбирать между добром и злом. Такое понимание свободы, по мнению Киргегарда, решительно противоречит Писанию. Свобода — есть возможность. И вера есть безумная борьба о невозможном — то именно, что предпринял Иов и о чем умалчивает Бердяев и Кант. Вера начинается тогда, когда по всем очевидностям всякие возможности кончены, когда и опыт и разумение наше без колебаний свидетельствуют, что для человека нет и быть не может никаких надежд. Греческая философия, пишет Киргегард, начиналась с удивления, экзистенциальная — начинается с отчаяния. Вера есть источник экзистенциальной философии и именно постольку, поскольку она дерзает восставать против знания, ставить самое знание под вопрос. Экзистенциальная философия есть философия de profundis. Она не вопрошает, не допрашивает, а взывает, обогащая мышление совсем чуждым и непостижимым для философии умозрительной измерением.
Она ждет ответа не от нашего разумения, не от видения — а от Бога. От Бога, для которого нет ничего невозможного, который держит в своих руках все истины, который властен и над настоящим, и над прошлым, и над будущим. Друг Киргегарда (Киргегард почти всегда говорит от третьего лица) бежит от Гегеля к частному мыслителю Иову, в кратких замечаниях которого он находит больше, чем в системах немецкого идеализма, чем в греческом Симпозионе. Быть может, самое раздражающее и самое вызывающее, а вместе с тем наиболее влекущее и пленительное из того, что писал Киргегард, мы находим в его размышлениях о книге Иова. Когда его друг, отвернувшись от Гегеля, идет к Иову, он идет к нему не за нравственными утешениями, не за теодицеей. Все нравственные утешения он испытал и отверг. Теодицея же, т.е. оправдание Бога пред разумом, представляется Киргегарду самой неудачной, самой несчастной, самой роковой идеей из всего, что придумывала когда-либо человеческая мудрость. Он ищет повторения — т.е. того же, чего добивался Иов и что, по суждению Киргегарда, в философии будущего заменит греческое воспоминание (анамнезис).
Он просит Иова — и надеется, что Иов не отвергнет его просьбы — принять его под свое покровительство. Он хоть не имел так много, как Иов, и потерял только свою возлюбленную, но это было все, чем он жил, как у сказочного бедного юноши, влюбленного в царскую дочь, его любовь была содержанием всей его жизни. Все знают, что бедному юноше никогда не видать царской дочери. И Киргегард это знает и говорит об этом так же решительно, как и все. Но все знают тоже, что и раздавленному судьбой Иову нечего надеяться на повторение. Пока знание, пока опыт и разумение сохраняют свои державные права — говорить о повторении не приходится. Пока знание сохраняет свои права! Пока мы ищем истины у опыта и нашего разумения! Но что нас побуждает обращаться к знанию? Что привязало нас так к опыту и разумению?
Право и свобода реферат философия
... в разных системах права. В античной философии (у Сократа и Платона) речь идет прежде всего о свободе и судьбе, затем о свободе от политического деспотизма (у Аристотеля и Эпикура) и свободе как драме ... Дух есть движение, но как спонтанность и порыв. В рамках христианского учения со стороны Бога высшая природа человека показывается Иисусом Христом, Богом, принявшим человеческий облик; со стороны ...
Киргегард ставит тот же вопрос, который в свое время поставит и Достоевский: я не могу прошибить головой каменную стену, но значит ли это, что стена есть навеки непреодолимое препятствие? Опыт и разумение отвечают на этот вопрос утвердительно — но кто дал опыту и разумению право окончательного решения? Кто внушил нам уверенность, что наше знание, даже знание фактов, есть нечто окончательное и бесповоротное? Греческий симпозион? Немецкая мистика? Гегелевская философия? И Киргегард с безумной смелостью возвещает: через разум Иов все потерял, через разум бедный юноша лишился царской дочери, сам он — Регины Ольсен. Но не разуму дано вершить человеческие судьбы. Через Абсурд Иову все вернулось, через Абсурд бедный юноша получит царскую дочь. Серен Киргегард — свою невесту.
И вот в этом пункте экзистенциальная философия становится для Бердяева совершенно невыносимой. Правда, он оставляет в покое Иова, требующего себе от Бога (и получающего — по Библии, конечно) обратно и свои богатства, и свое здоровье, и своих детей. Но с тем большей силой обрушивается он на бедного юношу, добивающегося царской дочери, и на самого Киргегарда, не могущего забыть Регины Ольсен. И, надо сказать, рассуждения его безупречны: может быть, — говорит он, — Бог предпочитает, чтоб Киргегард лишился невесты, а бедный юноша не получил царевны… Я даже позволяю себе думать, что может быть это было бы не так уже плохо. Регина Ольсен, вероятно, была бы самой обыкновенной мещанкой, и при счастливой жизни Киргегард писал бы банальные богословские книги, но мы не имели бы его гениальных произведений. Конечно, можно было и следовало бы то же и про Иова сказать: если бы не его несчастья, не было бы несравненной книги Иова. Но ведь Киргегард это так же хорошо знает, как и все мы. Знает, что Регина Ольсен, если на нее смотреть глазами всех, — самое ординарное существо.
Если смотреть глазами всех! Но сколько пламенных страниц написал Бердяев против всех и всемства, как возмущался он вслед за Ницше притязаниями многих, слишком многих раздавить и уничтожить индивидуальные оценки! А теперь, когда представился случай конкретно взять сторону отдельного человека, Бердяев самым решительным образом переходит на сторону его извечного врага. Киргегард не написал бы своих гениальных книг. Правильно, конечно: и мудрость и обыкновенный здравый смысл стоят на этом. Пушкин выразил это в известных стихах: постигнет ли певца изгнанье, заточенье — тем лучше, говорят любители искусств. Тем лучше: наберет он новых дум и чувств и нам их передаст. Но ведь Гоголь сжег второй том Мертвых душ. Толстой отверг свою Войну и мир, и даже сам Шекспир относился с суеверным пренебрежением к своим тоже гениальным произведениям. И если бы Бердяев говорил о здравом смысле или о человеческой мудрости! Но он говорит от имени самого Бога, представляет свои суждения, как прорыв из области духа.
Сравнительные особенности ценностных ориентаций юношей и девушек ...
... гендерные особенности эмпатии и ценностных ориентаций у юношей и девушек. Предмет исследования: сравнительные особенности ценностных ориентаций юношей и девушек и связь ценностных ориентаций юношей и девушек с их особенностями способности к эмпатии. Цель работы - сравнить особенности ...
Тут можно было ждать, что он восстанет против всемства и обрадуется случаю стать на сторону аристократической (одна из любимых квалификаций Бердяева — приближающая его к Ницше), одинокой личности. И надо думать, он так бы и сделал. Но, несмотря на то, что он перенес центр познания с объекта на субъект, гнозис сохранил все свои принудительности: стоит на пути и не пускает. Бог бессилен, ничего поделать не может с властным Ничто. Киргегард, — пишет Бердяев, — умер, не получив Регины Ольсен, Ницше умер, не излечившись от ужасной болезни, Сократ отравлен и дальше ничего. Все, конечно, правильно, все безупречно, все убедительно. Но опять-таки разве Киргегард не знает все это так же хорошо, как мы все? И если все же он утверждает, что бедный юноша получил царскую дочь, что Иову были возвращены его дети и т. д., то не потому, что он не знает того, что мы все знаем, а потому что de profundis он чувствует, что наше знание, что знание вообще не может быть источником последней, окончательной истины.
Экзистенциальная философия опирается на Абсурд и не только не скрывает, но при всяком случае подчеркивает это. Бедный юноша верит, что под сенью Абсурда — невозможное, абсолютно и навсегда, по нашему убеждению, невозможное становится возможным. Вера есть свобода. Не та несотворенная свобода, которая радостно гармонирует со святой необходимостью, свобода, выбирающая между добром и злом, свобода, самая идея которой уже предполагает вторжение зла в жизнь, которая для Киргегарда знаменует собой предельную связанность, берущую свое начало от плодов запретного дерева, — а та сотворенная свобода, которая рождает библейское добро зело и великое обетование: не будет для вас ничего невозможного. Еще раз скажу (сколько ни повторять — все мало): все соображения, которые приводятся мудростью и здравым смыслом о том, что такой свободы нет, что такая свобода относится к области чистой фантастики и грубых предрассудков (кантовские Schwärmerei und Aberglauben), Киргегарду превосходно известны. Бердяев противопоставляет бедному юноше Киргегарда другого юношу, который мечтает о познании тайн бытия или о научных открытиях тайн природы, и иронически замечает, что Бог не может удовлетворить желаний этого юноши.
Диалектика свободы и ответственности личности в современной философии ХХ века
... свободы. Глава 1. Свобода и ответственность личности 1.1 Свобода личности В современных условиях и условиях ускоренного развития цивилизации роль личности в обществе становится все значительнее, в связи с этим все чаще возникает проблема свободы и ответственности личности ...
Но разве к Богу идут за познанием? И разве познание когда-либо приобщало человека к тайне? Киргегардовский юноша (точнее сам Киргегард) со всем пылом, на какой способен человек, искал этих знаний и открытий и побывал везде, где только можно было хоть что-нибудь узнать — слушал речи греков на их симпозионах, ходил к мистикам, изучал новейшую философию — вплоть до Гегеля и Шеллинга — и от них побежал к невежественному полудикарю (по Библии — праведнику) Иову — за тем, что ему нужно было больше всего на свете, но чего, согласно знанию прославленных учителей, нигде не бывает и быть не может — за повторением — оно же и есть исполнение обетования — не будет для вас ничего невозможного. Несомненно опять — Киргегард лучше кого бы то ни было знал, что он предпринимает, когда, под прикрытием Абсурда, он решился променять Симпозион и Гегеля — на Иова. Иов, как философ, Иов, как мыслитель (и именно библейский Иов, не приукрашенный просвещенной критикой) — что может быть бессмысленнее, нелепее этого? Если бы Канту довелось прочесть Повторение Киргегарда, он наверное краснел бы за него и, вероятно, написал бы вариации на тему о грезах духовидца или о том, как нужно ориентироваться в мышлении: ведь Сократа отравили, бедный юноша либо удовольствовался вдовой пивовара, либо остался на всю жизнь холостяком, Регина Ольсен досталась Шлегелю — все это вечные истины, над которыми сам Бог уже не имеет власти. Все это самоочевидно. Но разве на этих самоочевидностях есть хоть малейший след прорыва из иных миров? Разве превращение фактов в вечные истины не является только делом кантовских синтетических суждений a priori? Но экзистенциальная философия есть не разыскание, а преодоление самоочевидностей. Отсюда и максимализм Киргегарда, который Бердяев со спокойной уверенностью квалифицирует, как безблагодатный. Но не говорит ли нам этот именно максимализм о прорыве? Преодоление, точнее отчаянная, безумная борьба Киргегарда с самоочевидностями, связана, как я уже сказал, с прорвавшейся до него благой вестью о божественном добро зело и о том, что не будет для нас ничего невозможного. Но разум этой вести не приемлет — она воспринимается и становится истиной лишь под сенью Абсурда — того, точнее, что Киргегард называет верой.
По истории «Техника. Её влияние на жизнь человека»
... ли человечество преодолеть технику и зависимость от техники? Таким же вопросом задавался замечательный философ Н.А. Бердяев: «Машина совсем не повинуется тому, что требует от нее человек, она диктует свои ... и оформляла в реферате; создавала презентацию, как сопровождение к защите реферата. Я думаю, что в современном мире важно знать, как влияет машина на жизнь человека, на его внутренний мир ...
Для Бердяева экзистенциальная философия в стиле Киргегарда вовсе и не есть библейская философия: ее библейские мысли, как он выражается, коротки. Длинными же библейскими мыслями он считает мысли традиционной философии и мистиков. И именно потому, что у философов и мистиков он не находит стремления к невозможному. Даже их порывы из иного мира не оскорбляют и не задевают разума. Они все же не взывают, — а спрашивают, т. е. не делают даже попытки ввести в мышление новое измерение: а это есть conditio sine qua non экзистенциальной философии. Собственно говоря, если бы Бердяев хотел быть строго последовательным, ему бы пришлось обвинить в безблагодатном максимализме пророков и апостолов, возвестивших, что человеческая мудрость (гнозис) есть безумие пред Господом. Но он никогда и нигде не говорит ничего подобного. Наоборот, он и сам не раз восхищается смелостью такого рода свидетельств об истине. В чем же тут дело? Отчего же он так ополчается против Ницше и Киргегарда и пропускает мимо ушей критику чистого разума Достоевского? Думаю, что потому, что — как видно из вышесказанного — Бердяев есть прежде всего учитель и философ культуры. Его задача поднять уровень человеческого сознания и направить интересы людей к высоким хотя, но все же осуществимым, идеалам: в этом он видит назначение человека, в этом он видит и свое собственное назначение писателя и проповедника. И он, конечно, бесспорно прав по-своему. В наше смутное и мрачное время предостерегающий и поучающий голос Бердяева, его благородная борьба с мракобесием, обскурантизмом, с попытками угашения духа имеет огромное значение: его слушают и ему любовно покоряются тысячи. Но все же это вряд ли оправдывает его стремление примирить экзистенциальную философию с умозрительной, богочеловечество с человекобожеством, как это делали Лейбниц, Кант, Шеллинг и Гегель. И кто знает? Может быть, в глубине души, он чувствует, что выдвинутые Киргегардом и Достоевским вопросы все же говорят о едином на потребу и что короткая мысль о том, что для Бога все возможно и что об истине нужно не спрашивать разум, а взывать к Творцу (праведник жив будет верой — по словам пророка), больше приближает нас к Писанию, чем длинные мысли о Deitas, о несотворенной свободе, о необходимости зла и т. п., развиваемые немецкими мистиками и философами. И что, может быть, наступит день, когда человечность Бердяева откроет ему истинный смысл той безумной борьбы о невозможном и той свободы — не как способности выбирать между добром и злом, а как наличия ничем не ограниченных возможностей, — о котором, следуя Писанию, свидетельствует нам в своих книгах и дневниках Киргегард.
Философия личности
... философии. 2009. №2. С. 15-19. 2. Айер А. Дж. Человек как предмет научного исследования // Философские науки. 2011. №1. С. 8-9. 3. Бердяев Н. А. Эрос и личность. ... его. Если, настоящее соответствует нашим представлениям из прошлого, или соответствует мечтаниям из будущего, тогда мы рады, то есть принимаем дар жизни. Личность спокойна, в этом случае, ибо ...
Книги Н.А.Бердяева
Заключение
Если честно трудно сделать вывод по этой теме, потому как здесь затронуты такие вопросы по которым не найдешь ответы и в течение всей жизни, а лишь расставить приоритеты и уже ориентируясь на них искать ответы. Становится понятным изречение « Блаженны нищие духом …..», потому что живя, раньше не задумываясь почему так, а не по-другому, в голове рождается целый рой вопросов, а в сердце чувство протеста к окружающей действительности, и кажется, что невозможно ответить на эти вопросы. Но тем не менее далее приведу мнения из других источников, но мне кажется здесь более высказываются о самом вопросе (экзистенциализм), чем поиском ответа на него.
Поиск нового смысла бытия обращает взоры современников к персоналистической и экзистенциалистской традициям, которые открыли бесконечную глубину человеческого «Я», личностного начала. Именно представители данного направления философии попытались помочь человеку обрести веру в себя, придать ему импульс решимости, готовности бросить вызов бессмысленности своего существования.
В нынешнем российском обществе, где происходит поиск социальной, политической, культурной идентичности, все большую актуальность приобретают исследования экзистенциально-персоналистической парадигмы, форм ее воздействия на методологическую, принципиально-смысловую сферы человеческого бытия. Экзистенциальный персонализм в рамках существующих проблем, обусловленных первенством в жизни человечества принципов антропоцентризма, предстает как активно развивающаяся парадигма, которая, будучи самостоятельным философским направлением, отстаивающем интересы человека в его отношениях с миром и с самим собой, претендует на то, чтобы стать идейным подспорьем для современного человека, обеспокоенного поисками смысловых ориентиров в условиях техногенной современности
Степень разработанности проблемы. За более чем сто лет, прошедших со времени начала творческого пути Н А Бердяева, о нем и его философии создана обширная литература, которая продолжает пополняться исследованию его сочинений посвящены многочисленные публикации современников философа, которые печатались как в дореволюционных российских изданиях, так и в литературе русского зарубежья. Среди них следует назвать, прежде всего работы Н. Р. Антонова, А. А. Богданова, В. В. Вейдле, В. В. Зеньковского, И. А. Ильина, С. А. Левицкого, Н.О. Лосского, А.В. Луначарского, Н.К.Михайловского, Н.П. Полторацкого, В. В. Розанова, Ф. А. Степуна, Е. Н. Трубецкого, Г. П. Федотова, Льва Шестова, В которых творчество Бердяева было подвергнуто многостороннему, нередко критическому, анализу.
Антропологическая проблематика, близкая той, что составляла основное содержание философских воззрений Н А Бердяева, разрабатывалась в творчестве мыслителей, сочинения которых представляют собой отечественный контекст, в рамках которого в данной работе рассматривается тема персонализма. В ряде их трудов затрагиваются те или иные аспекты творчества Бердяева, что представляет интерес как с точки зрения выяснения их отношения к его идеям, так и с позиции сопоставления взглядов этих мыслителей с бердяевской точкой зрения на сущность человеческой личности, проблему свободы, творческого призвания человека. Речь прежде всего идет о таких философах, как Л П Карсавин, Н О Лосский, С Л Франк, Л. Шестов.
Жизнь и философия В.В. Розанова
... срыто и превращено в свалку. Личность и творчество Розанова. Современники о Розанове. Моя душа сплетена из ... о нем отзывались с похвалой. Василий Розанов всю жизнь, и особенно в юности увлекался ... умозрения и опыта можно преодолеть антагонизм между философией и наукой. Осмысление его жизненного и творческого ... содержит целый мир. Русские радикалы же создали для удобства ориентации в жизни нечто подобное ...
Признание персоналистических, экзистенциалистских взглядов русского мыслителя в кругах западной философской, общественной и теологической мысли отражено в многочисленных публикациях и исследованиях немецких, французских, американских ученых, философов, историков, публицистов, таких как Е.Аллен, Р.Баласубраманиан, Дж.Вернгейм, В.Герберг, В.Дитрих, П.Клайн, О.Клемент, Ф.Коплстон, К.Михельсон, Г.Штерн и других зарубежных исследователей и мыслителей, постигавших суть воззрений русского философа как при жизни, так и в настоящее время .
Оценивая философию Бердяева, надо непременно иметь это в виду, надо все время помнить, что он стремится вырваться за пределы мира объектов, в котором царит необходимость. Его философствование состоит из непрестанных попыток трансцендирования. Принудительной силе логического суждения он предпочитает свободное усмотрение, и ход его мысли больше увлекает, чем убеждает. Его описания не имеют принудительной силы. Они субъективны и не претендуют на объективность. Он сам пишет, что его мышление «интуитивно по происхождению и афористично по форме». «В моей философии, — пишет он, — есть противоречия, которые вызываются самым ее существом и которые не могут и не должны быть устранены».
Можно отказаться от Бердяева и прожить без Бердяева. Но точно так же можно отказаться от Гоголя, от Достоевского, от Кафки. Можно отвернуться от тайны человеческого бытия и жить, как бы ее и не было. Можно считать, — говоря словами Бердяева, — что «мир плосок и человек двухмерное существо». Можно отказаться от усилия подняться над миром природы, над бессмысленным движением материальных частиц. Можно не спрашивать о смысле и ценности жизни и считать единственно правомочной задачей философа обобщение добытых наукой сведений.
Мышление Бердяева не только афористично. Оно, прежде всего, проблематично. Оно уводит мысль за пределы рационально доказуемого. Но оно подводит к вопросам, которые задевают человека больше, чем научно доказуемое. Бердяев написал много книг и нашел очень много читателей, которых он вырывает из круга объективированной рациональной логики и подводит к порогу металогической и трансрациональной глубины бытия, к тому, что лежит вне закономерностей разума.
«Когда я пришел к своей окончательной философии, — пишет он сам в своем ‘Самопознании’, — для меня приобрели особенное значение идеи несотворенной свободы и объективации». Свобода для Бердяева не есть обоснование нравственной ответственности человека и не урегулирование отношений между людьми, а объяснение происхождения бытия и, вместе с тем, происхождения зла. В свободе Бердяев видит добытийственное несотворенное начало, условие возможности творчества; бытие же есть для него лишь результат творения и творчества. «Несотворенная свобода, — формулирует он эту свою мысль, — есть предельное понятие, вернее, не понятие, а символ, так как о несотворенной свободе, ввиду ее совершенной иррациональности, нельзя составить понятия. …Объективированный мир подлежит рациональному познанию в понятиях (чем и занимаются науки. — Р.Р.), но сама объективация (воплощение духа в сотворенных предметах. — Р.Р.) имеет иррациональный источник».
Проблема смысла жизни человека в философии
... философской проблемой не только в силу различия ответов на вопрос о его наличии, но также как результат неопределённости самого предмета. Действительно, даже признавая жизнь имеющей смысл, люди ... связь смысла жизни с категориями свободы, а также самосознания, рефлексии. Действительно, смысл жизни человек выбирает свободно, хотя и оперирует при этом предложенными обществом моделями. Личность ...
В центре внимания Бердяева, как мы видим, все время не бытие, а сущее, не объект, а субъект, не творение, а творческая личность. Подлинная жизни или, — как он говорит, — «первожизнь», для него не в творении, а в Творце, не в статическом бытии сотворенного, а в динамическом становлении творческого акта. И вполне верно, когда, оценивая свое философствование, он пишет: «Наряду с идеей несотворенной свободы и объективации, я углубил свой персонализм, идею центрального и верховного значения личности. в конфликте личности со всем безличным, или притязающим быть сверхличным, в конфликте с ‘миром’ и с обществом, я решительно стал на сторону личности». И несколько дальше, вскрывая эмоциональный, интимный, глубоко человеческий корень своих размышлений:
«Восстание против власти ‘общего’, которое есть порождение объективации, мне представляется праведным, святым, глубоко христианским восстанием. Христианство есть персонализм. С этим связана главная духовная борьба моей жизни. Я представитель личности, восставшей против власти объективированного общего. В этом пафос моей жизни». «…Персоналистическая революция, которой по-настоящему еще не было в мире, означает свержение власти объективизации, разрушение природной необходимости, освобождение субъектов-личностей, прорыв к иному миру, к духовному миру». «…Моя окончательная философия есть философия личная, связанная с моим личным опытом». «…Я могу сказать, что у меня был опыт изначальной свободы, и, в связи с ней, и творческой новизны, и зла, был острый опыт о личности и ее конфликте с миром общего, миром объективации, опыт выхода из власти общего, был опыт человечности и сострадания, был опыт о человеке, который есть единственный предмет философии».
Философия Бердяева принципиально и последовательно субъективна. Она вненаучна, как вненаучно искусство. Бердяев не создал школы. У него не осталось ни учеников, ни последователей. Но влияние его огромно, далеко не исчерпано и по-видимому будет еще расти. А ему самому обеспечено немалое место не только в русской, но и в мировой философии.
бердяев философия экзистенциальный познание
Список используемой литературы
[Электронный ресурс]//URL: https://psychoexpert.ru/referat/filosofiya-ekzistentsializma-berdyaeva/
1.Большая советская энциклопедия: В 30 т. — М.: «Советская энциклопедия», 1969-1978.
2.Бердяев Н. А. Автобиография // Бердяев Н. А. Самопознание <http://www.vehi.net/berdyaev/samopoznanie/index.html >. — М., 1991. — С. 351.
.Ставров П. Воскресенья в Кламаре // Бердяев Н. А. Самопознание. — М., 1991
.Рапп Е. Ю. Запись о смерти Н. А. Бердяева / (Вступ. ст. и примеч. С. Г. Блинова, С. Д. Воронина, В. М. Мельникова, А. Л. Налепина, М. Д. Филина) <http://www.runivers.ru/doc/d2.php?SECTION_ID=8649&PORTAL_ID=7779&CAT=Y&BRIEF=Y> // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1994. — С. 242-243. — [Т.] I.
